Кто убил Павла I? Смерть российского императора была выгодна слишком многим

Утром 12 марта 1801 года Санкт-Петербург облетела весть: скоропостижно скончался государь Павел Петрович. По воспоминаниям современников, город ликовал, люди целовались на улицах, шампанское лилось рекой, а вечером столица засверкала огнями, как на великий праздник. Официальная версия смерти гласила: умер от апоплексического удара. Но по стране, как лесной пожар, расползались слухи – император убит.

Павел Петрович Романов, получивший власть с опозданием на 30 лет, всю жизнь боялся умереть от яда. Его травили, и не раз, особенно в юные годы, незадолго до совершеннолетия. Одна попытка почти удалась. В 1778 году наследник неожиданно сильно занемог, едва не умер, а когда оправился, у него появились вдруг беспричинные вспышки гнева – яд губительно подействовал на нервную систему.

Долгожданная и скоропостижная

Ходили слухи, что отравить его распорядилась сама Екатерина II. Впрочем, лояльно настроенный к императрице князь Лобанов-Ростовский считал, что это клевета, а инициаторами несостоявшегося убийства называл Орловых. Как бы то ни было, но Павел Петрович выжил. Умереть от яда ему было не суждено.

Умер он, как шутили, от «апоплексического удара табакеркой по голове». Хотя в смерть от инсульта мало кто поверил, до 1905 года называть смерть Павла убийством было строжайше запрещено, а записки современников и тем более участников заговора не публиковались. В отсутствие подлинных документов рождались слухи. По одной из версий, в убийстве Павла были замешаны англичане, австрийцы или даже испанцы. Подругой, иезуиты, католики или сам папа римский. По третьей, патриоты, отобравшие трон у узурпатора и вернувшие его законному наследнику Александру.

Цареубийство в просвещенной среде не считалось благовидным делом. Допустимо оно или недопустимо, обсуждалось в кружках декабристов. Именно они и ввели в обиход легенду, что император Павел, тиран и деспот, был узурпатором престола, уничтожившим последнее распоряжение Екатерины – о передаче власти не ему, а Александру. И что, по слухам, Павел был не только душевнобольным, но и «не царской крови». И не просто бастардом от романа императрицы с Сергеем Салтыковым, а «мужиком». Якобы Елизавета Петровна после рождения невесткой мертвого наследника велела взять младенца из ближайшей чухонской деревни и тут же «перевела» всю эту деревню на Камчатку – так утверждал отец декабриста Василия Тизенгаузена. Просвещенным согражданам эту легенду представил другой декабрист – Александр Бригген. Он же сообщал, что уже при Александре объявился в Сибири чухонский брат императора Афанасий Петрович, и Александр, к которому его доставили, дивился, что лицом он в точности похож на Павла.

Безумец на престоле, даже законнорожденный, – это всегда нехорошо. За глаза Павла сравнивали с Калигулой. Сам себя Павел иногда именовал отечественным Гамлетом. В том придворном кругу, где императору приходилось долгие годы выживать, он чувствовал с Гамлетом духовное родство. Его мать убила отца, заняла трон, принадлежащий ему, ее сыну, и лишила его надежды на будущее. Тем не менее, сам Павел в дворцовые перевороты не играл, не позволяло обостренное чувство чести.

За свое короткое правление этот «безумец» подписал 2179 законодательных актов. Как вспоминали современники, Павел был начитанным, знал закон, как юрист, а «в тяжбах брал сторону того, кому отказывалось в иске», ничему не верил на слово и требовал доказательств и фактов. Если в чем его и можно упрекнуть, так в борьбе с наследием Екатерины. Став императором, он отменил созданные ею органы дворянского самоуправления и лишил дворян тех привилегий, которые те имели, в том числе возможности записывать детей в службу с младенчества. Заставил военную элиту подчиняться дисциплине и заботиться о пропитании и обмундировании нижних чинов, снова ввел телесные наказания, как у простолюдинов, дворянам полагалось теперь служить на равных условиях с выходцами из других сословий, что вызвало не просто ропот, а взрыв негодования. Правда, негодовали шепотом.

И сложилась парадоксальная ситуация: нижние армейские чины императора обожали, гвардейцы – ненавидели. Их заставили в любую погоду упражняться на плацу, совершать маневры, запретили носить роскошные шубы и предаваться веселой столичной жизни. Именно в гвардии, привыкшей за столетие низвергать и возводить на трон императоров, и бытовало мнение, что Павел – опасный безумец и что его следует устранить. У низшего сословия было другое мнение. Да кто ж его спрашивал?

Мировая закулиса

Ключом к гибели императора нередко называют его промахи в международных отношениях. А реалии того времени были таковы: в 1789 году мир разделился на революционную Францию и консервативную Европу. Как Павел ни ненавидел матушку, он продолжил ее борьбу с революционными настроениями, более того – ополчился не только на вредоносную французскую литературу, но и на парижскую моду. Первое время и при нем Россия входила в союз с Англией и Австрией, русские войска сражались с Наполеоном, но вскоре в союзниках он разочаровался. И решил заключить с Наполеоном военный союз. Это, можно сказать, был политический разворот на 180 градусов. Особо пострадала Англия. Все английские суда в русских портах были арестованы, торговля английскими товарами попала под запрет, а граждане Великобритании были высланы на родину. Англия была недовольна? А как же иначе!

Павел даже отправил целый казачий корпус к границам Индии, чтобы там соединиться с войсками Наполеона и выбить англичан из их же колонии. Нужно было искать рычаги давления на Павла. У английского посла лорда Уитворта была русская любовница – Ольга Жеребцова, сестра бывшего фаворита Екатерины Платона Зубова. Зубовы состояли уже не в первом заговоре против Павла, и не совсем даже понятно, кто кого использовал – Зубовы англичан или англичане Зубовых. Ясно лишь, что в борьбе с «безумцем» они объединили усилия. И даже склонили на свою сторону молодого Александра, насмерть перепуганного слухами, что батюшка готов «назначить» в наследники какого-то принца из Вюртемберга. Знал ли об этом Павел? Знал, но всерьез угрозы не воспринимал.

Заговор иезуитов?

У Павла с англичанами были свои счеты. Как это ни занятно, но православный император считал себя рыцарем и «католиком в сердце». Рыцарские идеалы были для него отнюдь не пустым звуком, он даже предлагал вместо кровопролитных сражений, уносящих солдатские жизни, устраивать рыцарские поединки один на один, государь против государя.

Когда под угрозой завоевания оказался Ватикан, он предложил папе Пию VI переехать со всем своим государством в Россию. А когда под угрозой оказалась Мальта, предложил новый дом для мальтийских рыцарей. Рыцари, которым деваться было некуда, избрали Павла своим Великим магистром. И все бы хорошо, только Павел был дважды женат, имел многочисленное потомство и считался православным. По уставу ордена он не мог стать не то что Великим магистром, но даже простым рыцарем.

Павел это понимал, но не видел принципиальной разницы между христианами разных конфессий, зато в титуле Великого магистра видел рост престижа России. Так что он обустроил для иоаннитов Воронцовский дворец, выстроил для них Приоратский дворец, учредил Великое приорство Российское и принял мальтийских беженцев вместе с их святыми реликвиями. Мальту он собирался отвоевать, сделать средиземноморской русской провинцией и основать там базу российского флота! В 1799 году в герб государства был включен герб ордена иоаннитов, а в императорский титул – титул Великого магистра. Дело оставалось за малым: утвердить императора в должности должен был папа Пий VII. И между Павлом и папой завязалась секретная переписка. Цена вопроса, по мнению Павла, была невысока: всего лишь соединение греческой и католической веры, зато выгоды огромные – объединенная под эгидой России Европа.

Павел не скрывал, что считает «союз религий самой сильной преградой на пути распространяющегося мирового зла». Последняя депеша, в которой Пий VII обещал Павлу титул Великого магистра, достигла Петербурга уже после его смерти. Пий сообщал, что для обсуждения столь важного предмета, «который вечно прославит и сделает бессмертным имя великого Павла I», он готов «сам ехать в Петербург, изустно трактовать с государем, коего характер основан на истине, правосудии и верности», в любое удобное для императора время. Это время так и не наступило.

Хотя переговоры с Ватиканом велись тайно, слухи о том, что Павел якшается с католиками, при дворе ходили. Особенно после того, как он приблизил к себе главу российских иезуитов, патера Грубера. Павел сделал для иезуитов очень много: несмотря на то что в 1773 году в Европе орден был ликвидирован, Павел добился признания российской ветви ордена у Ватикана! Официально! С Грубером Павел делился самыми сокровенными мыслями, в том числе и планами на будущее отечества. Грубер отлично понимал, как могут воспринять подготовку унии его братья на Западе. Недаром он просил папского секретаря сохранять переговоры в строжайшей тайне.

И действительно – хотя запрещенный по всей Европе орден иезуитов и ушел там в подполье, тайно он продолжал влиять на многие решения, принимавшиеся при королевских дворах и в самом Ватикане. И «европейской» части иезуитов инициатива Павла I, главы «российских» иезуитов патера Грубера и папы Пия VII была совершен но ни к чему. Обсуждаемое ими объединение церквей окончательно подкосило бы силы Общества Иисуса в Европе, а в то, что всем членам ордена найдется место в православной России, не верил никто. Переубедить папу они, вероятно, надеялись позже. А вот найти, в обход «пророссийского» патера Грубера, сторонников в России, готовых решить проблему с Павлом I раз и навсегда, вполне могли, тем более что не замечал растущую решимость заговорщиков разве что сам император. Так что и эту версию, хоть она и выглядит на первый взгляд слишком сложной, исключать тоже нельзя.

Православные священники, вельможи, дворяне, именитые горожане и даже придворная челядь смотрели на игры императора с рыцарями и иезуитами с ужасом и отвращением. Павел и не догадывался, что страх перед потерей религиозной идентичности объединит всех его недоброжелателей, а знаменем заговорщиков станет его собственный сын. И возникнет то, что возникло, – переворот 1801 года.

В пьяном угаре

Ядро заговора составляла военная аристократия. В нем участвовали: военный губернатор столицы Пален, командир Изюмского легкоконного полка Беннигсен, Платон, Валериан и Николай Зубовы, плац-адъютант Михайловского замка Аргамаков, Иван Муравьев-Апостол, полковник Яшвиль, штабс-капитан Скарятин, полковник Мансуров, генерал Чичерин, подполковник Лешер фон Герцфельдт, всего не менее 60 человек, а если считать с теми, кто прямого действия в ночь с 11 на 12 марта не принимал, так и не менее 300. Свергать Павла в Михайловский замок, куда только недавно переехало венценосное семейство, отправились двумя колоннами, предварительно для воодушевления и согрева употребив алкоголь. Во главе первой колонны шел Пален, во главе второй – Зубов, Аргамаков провел в спальню Павла 14 заговорщиков. Поначалу убивать императора не собирались, но тот, проснувшись, схватился за шпагу и отрекаться от престола наотрез отказался.

Вот тогда-то Николай Зубов и ударил Павла золотой табакеркой, а Яшвиль, Татаринов, Гордонов и Скарятин бросились на него и стали выбивать из рук шпагу. Потом его повалили на пол, били ногами, кулаками, эфесом шпаги, но он и с проломленным виском не сдавался. Кто-то из заговорщиков схватил гвардейский шарф и затянул вокруг шеи. Лишь тогда Павел Петрович Романов обмяк и умер от «апоплексического удара».

И убили его послушные чьей-то воле православные русские дворяне, перепуганные перспективой Индийского похода, грядущей войной с Англией, отменой крепостного права с отъемом земли и крестьян, лишением всех дворянских привилегий, а также реорганизацией церкви с перенесением Ватикана в Петербург. А уж кукловодом мог быть кто угодно.

И недаром в этом заговоре участвовал сын императора Александр, любимец Екатерины Великой, который, взойдя на трон, сразу же пообещал, что все будет, как прежде, как при бабушке. Но его роль молчаливого свидетеля в смерти Павла I была неоспоримым фактом, и даже Наполеон Бонапарт в 1804 году практически открыто назвал его отцеубийцей.

Кстати, глава российских иезуитов, патер Габриэль Грубер, погиб 7 апреля 1805 года во время пожара в своей резиденции. И многие тогда сочли его смерть совсем не случайной. Слишком уж много он знал…