Города за колючей проволокой

В Советском Союзе были самые настоящие города-призраки. Их не отмечали на картах, а жители соседних городов зачастую даже не подозревали об их существовании. Если простодушный прохожий по чистой случайности забредал в окрестности странных городов, его неизменно встречал забор с колючей проволокой и вооружённые военные смурного вида, вежливо советующие незваному гостю удалиться. Какую тайну они охраняли?

Есть такое слово «ЗАТО»

Плановое хозяйство, превратившее юную Страну Советов из аграрного аутсайдера во вторую по значимости экономическую сверхдержаву, стало причиной любопытного явления — так называемых муниципальных образований с монопрофильной экономикой или просто моногородов. К ним относятся населённые пункты, в которых большая часть работающих граждан занята на одном градообразующем предприятии или нескольких производствах одной отрасли, объединённых в технологическую цепь. И хотя явление это не такое уж уникальное, — достаточно вспомнить Детройт, бывшую автомобильную столицу США, или немецкий горнодобывающий Рур, — именно в социалистических странах моногорода стали неотъемлемым элементом административной системы. В СССР доля городов, ориентированных на обслуживание одного производства, достигала 40%, из-за чего численность населения в них редко превышала 100 тыс. человек. Но за ширмой разношёрстных поселений-предприятий, — вроде бы разных, но совершенно неотличимых друг от друга, — скрывались особенные города.

Строго засекреченные, не отмеченные ни ни одной карте — настоящие города-призраки, которые одновременно и существуют, и нет. Любые сведения о них были закрыты не то что для иностранцев — но и для советских граждан, не имевших особого допуска.

У этих городов даже не было собственного имени — только номер, приставленный к названию ближайшего муниципального центра. Речь идет о ЗАТО — закрытых административно-территориальных образованиях, в пределах которых размещались промышленные предприятия военно-стратегического, космического или атомного комплекса, представляющие государственную тайну.

Большая история того, чего нет

Хотя ЗАТО, по сути, являются монопрофильными городами, они существенно отличаются от прочих моногородов. Не только самим фактом секретности, но и обстоятельствами появления. Идея создания закрытых городов родилась благодаря событию, никоим образом, казалось бы, с ними не связанного и произошедшего далеко за пределами Страны Советов. Матерью первых ЗАТО стала ядерная трагедия Хиросимы.

Начиная с 1920-х годов, когда мир лишь нащупывал неиссякаемые перспективы обуздания энергии атома, советские учёные вели фундаментальные работы в области радиохимии. На рубеже 30—40-х годов сталинское правительство, обеспокоенное неподдельным интересом нацистской Германии и США к данной теме, строго засекретило все наработки и вынужденно сократило объёмы испытаний. Разумеется, потеря интереса к атомной энергии была сугубо демонстративной. Советская разведка не дремала и была подробно осведомлена об успехах американских специалистов на поприще создания ядерной бомбы в рамках «Проекта Манхэттен». Хотя истинные масштабы опасности игр с энергией атома тогда мало кто осознавал, кроме узкого круга учёных. Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки изменили всё. Буквально всё. Бессмысленная игра мускулами, стоившая жизни более 150 тысяч человек (не только японцев, но и находившихся в Японии американцев), под конец самого кровопролитного конфликта в истории человечества, серьёзно повлияла на международные отношения, недвусмысленно обозначив позицию США. Горстью сахара на старые дрожжи стала и пресловутая полуторавековая Большая игра между «русским» и «западным» мирами — бессменный стимул нескончаемой гонки вооружений и раздела сфер влияния.

20 августа 1945 года, спустя ровно две недели после того, как звёздно-полосатые ВВС сбросили на отказавшуюся капитулировать Японию своего уранового «Малыша», Государственным комитетом обороны СССР был сформирован Специальный комитет при Совете Министров, возглавленный Лаврентием Берией. О важности новоиспечённой госструктуры говорило уже то, что курировал её лично товарищ Сталин. Спецкомитет стал первым узкоспециализированным органом управления работами по использованию атомной энергии, в рамках которой в 1946—1953 годы появились первые закрытые города. А так как за организацией инфраструктуры и режима секретности на местах следил бывший член верхушки НКВД, заместитель начальника ГУ контрразведки СМЕРШ, а после — замначальника Первого главного управления при Совете Министров Павел Мешик, порядки в стратегически бесценных городах были соответствующие. В 1953-м, после того, как Берию и Мешика приговорили к высшей мере за измену Родине, структура управления ядерным проектом претерпела существенные изменения. Вся атомная промышленность, включая засекреченные города, была передана в ведомство госструктуры с безликим названием Министерство среднего машиностроения.

За закрытыми дверями лабораторий ЗАТО родилась первая советская атомная бомба. Но не одной только ядерной энергетикой жили города-призраки. Вскоре в категорию ЗАТО попали населённые пункты при промышленных предприятиях, специализирующиеся на разработке, изготовлении, хранении и утилизации оружия массового поражения (в том числе химического и бактериологического), а также военные и ракетные объекты со строгим режимом безопасности.

Города строгого режима

Жизнь закрытых советских городов была пропитана атмосферой полной конспирации. Проживание в ЗАТО было возможно только при наличии прописки или временного разрешения. Сотрудники КГБ изучали каждого кандидата едва ли не под микроскопом; биографии соискателя и его родственников проходили тщательнейшую проверку, если возникали хотя бы малейшие подозрения — путь в тайный город был заказан. Все совершеннолетние жители давали подписку о неразглашении настоящего места проживания и рода деятельности. На неуместные вопросы непосвящённых полагалось отвечать типовой легендой. За нарушение условий подписки предполагалась ответственность, вплоть до уголовной.

Для пущей секретности при статистической переписи население городов-призраков «размазывали» по областным центрам или близлежащим населённым пунктам. То, что у ЗАТО не было собственного названия, — это цветочки. Даже нумерация домов, школ, больниц и маршрутов общественного транспорта либо продолжала нумерацию административного центра, либо начиналась с цифры, обозначающей номер города, в котором находилась, чтобы не привлекать излишнее внимание подозрительно маленькими цифрами.

Въезд на территорию (равно как и выезд) был разрешён только лицам, имеющим постоянную прописку в ЗАТО, их родственникам (что ещё нужно было постараться доказать) и специалистам с командировочным предписанием или особым временным пропуском. Строгость соблюдения этих правил зависела от секретности города. Особенно жёстким пропускным режимом отличались стратегически важные объекты из числа тех, что приковывают повышенное внимание иностранных спецслужб. Например, жители Арзамаса-16, пока город достаточно не разросся, долгие годы не могли покинуть его территорию даже в отпуск. Исключение делали только командированным, остальным же предстояло встретиться с недружелюбно настроенными сотрудниками КПП или забором из колючей проволоки. При этом в городах, где пропускной режим был мягче, служители порядка нередко ловили «заплутавших грибников», разумеется, случайно забредших на секретный объект через лес. Обычно таким гражданам перед тем, как «случайно забрести», приходилось «случайно» перелезть через высокий забор, а то и «случайно» повисеть на «колючке». В таких случаях правда быстро выяснялась, и, если злого умысла не было, нарушителя отправляли восвояси. Со шпионами общались по-другому. По всей строгости.

Утопия за «колючкой»

Может показаться, что ЗАТО были самыми настоящими засекреченными тюрьмами строгого режима для высококлассных специалистов, где лучшие руки и умы советского народа трудились день и ночь без права на отдых. Это в корне не так! На деле секретные моногорода, без преувеличения, были образцово-показательными островками победившего пролетарского социализма.

В компенсацию за тяготы и лишения жизни под колпаком обитателей закрытых городов старались обеспечить всем самым лучшим; им полагались всевозможные льготы и привилегии, а уровень жизни был на порядок выше среднего по стране. Для работы в ЗАТО отбирались лучшие специалисты со всего СССР, причём это касалось не только работников целевых предприятий, но и учителей, медиков, работников культуры и сфер обслуживания. Потому и уровень преступности стремился к нулю, ведь неблагополучные социальные элементы попросту не допускались к проживанию. Хранители государственных тайн могли рассчитывать на лучшие социальные условия, медицину, образование для своих детей, благоустройство и бесперебойное снабжение высококачественными товарами, То, что в соседних населённых пунктах считалось дефицитом, на полках магазинов в городах-призраках водилось в изобилии. Несмотря на страшные слова «пропускной режим», «КПП», «колючая проволока», «подписка о неразглашении» и тому подобные, люди стремились прописаться в ЗАТО. Тем более, что, помимо прочих благ, за секретность и повышенную опасность производства полагалась солидная прибавка к окладу.

После распада СССР конспиративная пыль, предназначенная для глаз западных агентов, немного осела. Многие ЗАТО были рассекречены и переименованы, но далеко не все из них ринулись встречать гостей с распростёртыми шлагбаумами, хотя в целом пропускной режим действительно смягчился. Но даже спустя много лет закрытые советские города продолжают манить туристов и фанатов теории заговора своими «запрятанными в заброшенных катакомбах» страшными тайнами.