Почему в античности не развивались технологии?

Современная машинная цивилизация зародилась в начале восемнадцатого века, когда англичане додумались использовать паровой двигатель на производстве. Но ирония в том, что подобное могло произойти ещё на заре нашей эры, ведь античные учёные знали и движущую силу пара, и многое другое. Почему же промышленная революция не произошла ещё до нашей эры, если греки и римляне были такими развитыми?

Невероятная находка

В 1901 году у греческого острова Антикитера был найден римский корабль, затонувший в первом веке нашей эры. Он перевозил множество статуй, керамику и изделия из стекла — всё это было поднято на поверхность с помощью водолазов. Однако ценнейшей из находок оказалась самая, на первый взгляд, невзрачная — бронзовые обломки какой-то конструкции, из-за коррозии буквально спекшиеся вместе в один кусок. На них даже не сразу обратили внимание, посчитав, что это осколок от какой-то статуи. Только через год в обломках разглядели детали механизма, который первоначально приняли за астролябию, прибор, позволяющий определять расположение небесных тел и, с помощью привязки к ним, координаты, скажем, плывущего по морю корабля.

Уже это было сенсацией — на тот момент считалось, что астролябии появились только в средневековье. Однако реальность превзошла все ожидания исследователей. Чем больше они углублялись в изучение Антикитерского механизма — так назвали находку — тем больше поражались его сложности. Ещё до Второй мировой войны вышло несколько статей, в том числе за авторством бывших морских офицеров, в которых утверждалось, что находка сложнее любой астролябии — даже тех, что применяются на современных судах. В 1950—х годах один из исследователей догадался просветить механизм рентгеновскими лучами и обнаружил шестерёнчатую конструкцию более сложную, чем всё созданное в мире вплоть до Нового времени.

Сегодня, по результатам более чем столетних исследований и реконструкций, учёные установили, что на борту затонувшего римского корабля находился механический арифмометр, вычислительная машина, позволявшая определить положение Солнца и Луны на заданную дату и высчитать точное время начала важнейших греческих празднеств, таких как Олимпийские игры.

Самое интересное, что упоминание подобных устройств встречалось исследователям и раньше, в античной литературе. В частности, о механическом арифмометре упоминал Марк Туллий Цицерон, знаменитый римский политик и писатель, современник Гая Юлия Цезаря. Но никто просто не мог представить, что в древности люди действительно могли создавать сложные приборы, которые человечество вновь открыло для себя только в XVII веке. И это заставило совсем иначе посмотреть на знания далёких предков.

Сила пара и не только

Античный мир предвосхитил современность не только в вопросах создания арифмометров. Учёным, жившим в Римской империи, была известна и движущая сила пара. Сегодня её открытие связывают с именем греческого исследователя Герона, подробно описавшего свои эксперименты в первом веке нашей эры — хотя, вероятно, он опирался на работы своих предшественников.

Герон жил и работал в Александрии Египетской — культурном и научном центре античного мира, где располагалась знаменитая Библиотека, настоящий кладезь знаний той эпохи. Двигатель представлял собой шар с двумя маленькими соплами, из которых под давлением выбрасывался водяной пар, приводя конструкцию в движение за счёт реактивной силы. Современные реконструкции экспериментов учёного показывают, что скорость вращения могла составлять полторы тысячи оборотов в минуту. Герон не ограничивался лабораторными опытами. Он создавал машины, использовавшие пар в качестве движущей силы, и как минимум некоторые из них использовались на практике. Представьте картину: вы находитесь в древней Александрии во время религиозного праздника в честь одного из античных богов. Перед закрытыми воротами храма собралась толпа, наблюдающая за действиями жрецов. Священнослужители уже распалили жертвенный огонь на специальной жаровне, и торжественно бросают в него предназначенные божеству дары. Они постепенно исчезают в языках пламени — и тут двери храма сами собой медленно отворяются, открывая проход внутрь — не иначе как принявшее подношения божество приглашает людей в гости! Верующие впадают в настоящий религиозный экстаз, даже не догадываясь, что «чудо» было сотворено скрытым от их глаз механизмом, ключевой составляющей которого является водяной котёл, подогреваемый той самой жертвенной жаровней.

Если вы полагаете, что на этом впечатления от дня в древней Александрии заканчиваются, то ошибаетесь. После храма вы можете отправиться, скажем, в театр, на входе в который будет стоять автомат для раздачи вина — бросаете монетку внутрь и получаете чашку напитка, разведённого, по греческому вкусу, водой. Попав на представление, вы станете свидетелем множества «спецэффектов»: звуки грома и молний, пролетающие по воздуху актёры, изображающие богов, подвижные декорации, появляющиеся и исчезающие в нужное время. Всё это также приводится в движение хитроумными машинами, созданными древними изобретателями.

В военном деле также наблюдались попытки использовать технологии, не вяжущиеся с традиционными представлениями о древности. Со времён Архимеда и легендарной осады Сиракуз античный мир познакомился с паровыми пушками, использующими вместо пороха силу сжатого водяного пара. Долгое время разговоры о подобных изобретениях считались позднейшими байками, однако эксперименты, проводимые в двадцатом веке, показали, что такие устройства технически вполне реализуемы. Более того, сегодня паровые катапульты активно используются на современных авианосцах, разгоняя на старте самолёты и помогая им взлететь.

Почему греки и римляне не полетели в космос?

Вышесказанного вполне достаточно, чтобы понять: античная цивилизация более чем на полторы тысячи лет предвосхитила множество изобретений, которые на рубеже XVII—XVIII веков стали отправной точкой для формирования мира в том виде, в каком мы его получили. Возникает естественный вопрос: почему же жители Древней Греции и Римской империи словно остановились в прогрессе, а не вышли в космос, скажем, в третьем веке? Почему не произошло того технологического скачка, что случился за последние триста лет? Отчего, в конце концов, великие достижения учёных прошлого не нашли себе никакого более серьёзного применения, чем в сфере развлечений и для демонстрации мнимых чудес? Ответ на этот вопрос следует искать в социальной структуре античного общества и особенностях экономики того времени. Её главной движущей силой были миллионы рабов, на чьих плечах держалось процветание древних государств. Труд невольников был распространён повсеместно — они работали на стройках, в полях, переносили грузы, сидели на вёслах транспортных кораблей, вкалывали в шахтах и на каменоломнях день и ночь.

Домашние рабы были почти столь же распространенным явлением, как сегодня бытовая техника. Показателем крайней бедности для свободного гражданина Рима считалось отсутствие хотя бы одного завалящего раба, занимавшегося хозяйством. Богатые фамилии имели громадный штат обслуги, которая не только выполняла всю работу в обширных поместьях и городских особняках знати, но и избавляла от необходимости самолично делать прическу, одеваться и даже проводить гигиенические процедуры.

Римская империя, подчинившая множество народов и беспрестанно расширявшаяся вплоть до второго века нашей эры, не знала проблем с недостатком рабской силы. Если требовались новые невольники, легионы просто направлялись в ещё не покорённые земли и добывали их там в нужном количестве. И именно дешевая и широко распространённая рабочая сила, себестоимость которой сводилась лишь к расходам на кормежку и одежду для раба, затормозила прогресс.

Деньги решают всё

Как и почему революция произошла в Новое время, а не в античности, мы можем разобрать на примере более близком к нам в исторической перспективе. Как уже было упомянуто в самом начале статьи, промышленная революция в Европе началась с созданием в Англии кузнецом Томасом Ньюкоменом первого парового двигателя. Строго говоря, схожую конструкцию ещё в конце XVII века запатентовал французский изобретатель Дени Папен, но именно английские промышленники первыми взяли на вооружение громоздкие и примитивные машины своего соотечественника. Сделали это они не от хорошей жизни. В начале XVIII столетия владельцы английских предприятий столкнулись с тем, что увеличение их доходности упирается в потолок человеческих возможностей. Несмотря на то что мануфактурам были известны разделение производства на отдельные операции, стандартизация и почти что конвейерная организация работы, труд по большей части оставался ручным, а человек как живое существо имеет биологические ограничения его производительности. Брать новых рабочих означало увеличивать затраты на оплату их труда — Англия того времени уже несколько веков не знала крепостного права, а объёма работорговли, возродившейся с появлением у европейских стран колоний, не хватало для закрытия потребностей рынка труда.

Именно желание увеличить прибыль заставляло английскую буржуазию искать нестандартные выходы из ситуации. Первыми на двигатель обратили внимание владельцы шахт, решив использовать его для приведения в действие насоса по откачке воды. Несмотря на низкий КПД — всего 0,5% — машина Ньюкомена позволяла освободить от монотонной, но необходимой работы людей и перебросить их на добычу руды. Одним выстрелом убивались два зайца: организовывалась эффективная борьба с грунтовыми водами и увеличивалось число шахтёров без роста фонда заработной платы. Это оказалось столь выгодно с экономической точки зрения, что примеру владельцев шахт последовали и другие промышленники. Скоро вся Англия использовала паровые машины, а их конструкция становилась всё более совершенной.

В то же самое время в России Пётр I тоже столкнулся с необходимостью повышать эффективность отечественных предприятий. Но, в отличие от англичан, русский император имел под рукой целое сословие подневольных крестьян. И он просто разрешил владельцам предприятий покупать крепостных на заводы, что было дешево и привычно. Обратной стороной такого решения стало падение заинтересованности к развитию новых технологий на производстве — к чему возиться с диковинными паровыми двигателями, тратить на них деньги, если посессионные рабочие выкачают воду вручную и бесплатно? В итоге Россия на целых полтора столетия отстала от Англии в вопросе начала промышленного переворота и была вынуждена спешно догонять Туманный Альбион лишь в момент, когда это отставание стало бросаться в глаза каждому.

Схожая история произошла и с античными государствами. Жителям древнего Средиземноморья технологии, разрабатываемые великими греческими учёными, казались в лучшем случае забавной игрушкой, не имеющей никакого практического применения в экономике. К чему пытаться приспособить ещё весьма примитивный двигатель Герона к откачке воды, когда есть рабы? Продолжать развивать арифмометры, делать их сложнее? Можно, но грамотные невольники посчитают быстрее. Пытаться создавать транспортные средства с паровым двигателем? Не смешите, они же не смогут обогнать паланкин, который рабы потащат на плечах.

Технологии развивались крайне медленно. Даже когда приобретать новых рабов стало сложно из-за перехода империи к обороне границ, по инерции продолжали искать способы более эффективно управлять невольниками. Затем Риму стало вообще не до технологии, он стремился выжить, справиться с кризисными явлениями, подтачивавшими мощь империи до тех пор, пока она не распалась на части.

Великая Александрийская библиотека сгорела, а вместе с ней и большая часть трудов античных учёных — мы сегодня можем только догадываться, какие ещё открытия и знания оказались утеряны с наступлением средневековья. Фактически, исследователям Нового времени пришлось заново открывать многое, что было известно их предшественникам. Сложно представить, где мы были бы сейчас, будь античное общество иным, если бы его устройство вынуждало искать решение тех или иных экономических задач не путём эксплуатации рабов, а через технологии. За последние сто лет прогресс науки оказался большим, чем за всю предыдущую историю человечества. Кто знает, начнись промышленный переворот на семнадцать веков раньше, была бы Земля сегодня единственной планетой, на которой существует человечество?