Орбитальная агрессия. Как мы предотвращаем войну в космосе?

30 января 2020 г. один из энтузиастов — наблюдателей за спутниками написал в Twitter: «Есть кое-что, требующее дополнительной проверки». Российский инспекционный спутник «Космос-2542», по его словам, «околачивается» возле американского спутника-шпиона USA 245; «когда я это печатаю, — сообщил он далее, — расстояние между ними составляет 150–300 км». Вскоре USA 245 скорректировал свою орбиту, чтобы улететь подальше от «Космоса-2542», который в свою очередь тоже изменил свою орбиту, чтобы снова приблизиться. «Это лишь косвенные доказательства, — написал наблюдатель, — но чертовски много деталей указывают на то, что известный российский инспекционный спутник, похоже, в настоящее время инспектирует известный американский спутник-шпион».

Лора Грего (Laura Grego), астрофизик, изучающая космическую технику, увидела этот твит; она ведет каталог спутников, поэтому читала сообщения наблюдателей-любителей, по ее словам, «еще до того как был изобретен Twitter». Спутник одной страны преследует спутник другой — это именно то, чем озабочены такие люди, как Грего, которых беспокоит проблема войны в космосе. Космическая война — это не боевые летательные аппараты, расстреливающие друг в друга в межпланетном пространстве. Вернее, это даже не война в привычном смысле, если взглянуть на феномен с вершины военной науки: «Спутники не сбрасывают бомбы, — говорит Грего, — и они не быстрее, не лучше и не дешевле, чем другие способы бомбардировки». Космическая война — это борьба со спутниками. Возможно, «Космос-2542» имеет средства, чтобы помешать работе спутника USA 245, или повредить его, или даже разнести на кусочки. И если бы он так сделал, США, вероятно, ответили бы, уничтожив российский космический аппарат, и, возможно, между двумя странами началась бы война в космосе. И тогда какие спутники и какие службы, от которых зависит цивилизация, были бы уничтожены?

Для США больше, чем для какой-либо другой страны, космическая война может стать разрушительной. Эта страна в значительной степени полагается на свои спутники для работы системы глобального позиционирования, через них ведутся операции с кредитными картами, на них завязана работа лечебных учреждений, телевизионных станций, службы прогнозов погоды — и список этот можно продолжать до бесконечности. Но США сильнее, чем любая другая страна, зависят от своих военных спутников связи и наблюдения. А все спутники, яркие и движущиеся по предсказуемым общеизвестным орбитам, по сути — прекрасные мишени, которые практически невозможно защитить; война в космосе будет иметь, как говорят военные, наступательный характер.

Решение проблемы уязвимости американским военным ведомством, конечно же, будет военным. В декабре 2019 г. Министерство обороны США создало Космические силы, заявив, что Россия и Китай «милитаризировали космос» и что космос теперь стал «территорией боевых действий». Задача Космических сил — защита спутников США и ответ на угрожающие действия противника.

«Космос-2542», как строго заметил тогдашний глава Космических сил генерал Джон Рэймонд в интервью для журнала Time, «способен создать в космосе опасную ситуацию». Но преследование «Космоса-2542» все же не привело к началу космической войны. Ни Грего, ни наблюдатели-энтузиасты не знают, что именно делал российский спутник, но вероятнее всего, по их мнению, это походило на то, что делают российские траулеры, когда слоняются вокруг кораблей ВМС США: раздражают или, если возможно, запугивают и наблюдают за тем, что из этого получилось. В любом случае, в середине марта энтузиаст-наблюдатель твитнул, что USA 245 совершил небольшой маневр, «который на несколько недель, если не месяцев перенесет его на расстояние в тысячи километров», и вслед за этим «Космос-2542» улетел куда-то в другое место. Еще до того, как он улетел, Грего добавила свой твит: «Пришло время, чтобы достигнуть взаимопонимания относительно того, насколько близким считать “слишком близко”».

Лора Грего — член Союза обеспокоенных ученых, некоммерческой организации, объединяющей три различных мира — неправительственные организации (НПО), военных и дипломатов, — занимающихся проблемой войны в космосе. По ее мнению, лучший способ остановить войну в космосе — заключить международное соглашение с целью ее предотвращения или ограничения. Пока что переговоры по этому вопросу застряли среди прочих проблем международной политики. Грего говорит, что дипломаты никогда не торопятся, но сейчас они просто «плещутся в дипломатической луже», не добившись никаких результатов. Вот мы и на пороге эскалации войны в космосе, которая неизбежно принесет непредсказуемые последствия для гражданского населения. До сих пор дипломатические усилия оказывались тщетными, а ответ военных не столько успокаивает, сколько излучает агрессию. «Я не знаю, удастся ли избежать войны в космосе, — говорит Джон Лаудер (John Lauder), ветеран разведки, 30 лет занимавшийся контролем над вооружениями, — но налицо тенденции, которые делают космос все более опасным. Опасность еще не нависла над головой, но приближается к нам с бешеной скоростью».

Перл-Харбор в космосе

Почти сразу же, как только появились спутники, было создано оружие, которое можно было использовать против них, и сети для их отслеживания. Первым спутником был, конечно же, «Спутник-1», выведенный на орбиту бывшим СССР 4 октября 1957 г. «Спутник‑1» и последовавшие за ним сразу же были отслежены любителями с помощью фото- и кинокамер. К февралю 1959 г. Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) развернуло первую сеть наблюдения за спутниками. Первым противоспутниковым оружием была ракета High Virgo, запущенная США 22 сентября 1959 г. В 1963 г. в бывшем СССР был испытан первый «спутник-истребитель», а в ходе испытаний 1968 г. другой спутник-истребитель вышел на ту же орбиту, что и советский спутник-мишень, приблизился к нему, маневрируя, и взорвался.

После такого бурного начала США и Советский Союз переключили свое внимание с космических войн на ядерный баланс холодной войны. Следующие десятилетия США потратили на создание спутников, которые обладали «исключительными возможностями, стоили миллиарды долларов и работали очень, очень хорошо, — говорит Брайан Уиден (Brian Weeden) из фонда «За безопасный мир» (Secure World Foundation). — но при их создании никто не предполагал, что противник будет что-то предпринимать против них». После распада СССР, по его словам, «Америка полагала, что будет доминировать в космосе навсегда». Космическая война ненадолго мелькнула в политической повестке США в 2001 г., когда в отчет комиссии по безопасности, возглавляемой Дональдом Рамсфельдом перед его назначением на пост министра обороны, было включено предупреждение об уязвимости США, в том числе примечательное выражение «”Перл-Харбор” в космосе». Дуглас Ловерро (Douglas Loverro), в то время руководитель одной из программ военно-воздушных сил, начал кампанию за создание чего-то вроде Космических сил, но «случилось 11 сентября, и о космосе все позабыли», — вспоминает он.

Тем временем, продолжает рассказывать Грего, Франция, Япония, Великобритания и Индия запустили свои собственные спутники, а многие страны построили, купили или эксплуатировали спутники, запущенные другими. Ловерро и другие официальные лица при поддержке членов Палаты представителей Майка Роджерса (Mike Rogers) из Алабамы и Джима Купера (Jim Cooper) из Теннесси, входивших в Комитет по вооруженным силам, продолжали настаивать на создании космического подразделения вооруженных сил, но не продвинулись ни на йоту до декабря 2019 г., когда указом президента были созданы Космические силы. «Волшебным образом мы возродились», — говорит Ловерро.

Такая внезапность означала, что какое-то время Космические силы существовали больше на бумаге, чем в действительности, — ситуация, которая подвергалась язвительной критике в интернете. Общественное мнение о них не улучшилось и тогда, когда первым официальным деянием Космических сил стала разработка дизайна униформы (камуфляж, даже для солдат, у которых поле боя — дисплей компьютера) и логотипа (дельтовидное крыло, такое же, как на нашивках ВВС США и Управления национальной разведки, а также как у экипажа из блокбастера «Звездный путь»). Однако к июню Космические силы и их боевое командование — Командование Космических сил США — набрали технически грамотных людей, скоординировали свои действия с союзниками, приняли решение относительно закупок военной техники и провели моделирование военных действий, в которых команды атакуют, контратакуют и пытаются перехитрить друг друга. Война в космосе «не неизбежна», отмечает бригадный генерал Томас Джеймс (Thomas James), командующий Объединенной оперативной группой космической обороны, одним из подразделений Командования Космических сил США, но «это очень важное дело, и мы относимся к нему весьма серьезно».

Нападение и защита

Любой, кто собирается атаковать спутники, может выбрать из длинного списка разнообразного оружия. Самый яркий вариант — противоспутниковое оружие прямого выведения на орбиту (DA-ASAT), запускаемая с Земли ракета, которая поражает космический аппарат. США и Россия имеют ракеты DA-ASAT еще со времен холодной войны. И Китай, и Индия испытали DA-ASAT на своих спутниках. Последнее российское испытание было проведено в апреле 2020 г.

Другой возможный способ атаки на спутники — с помощью маневренного спутника, такого как «Космос-2542», который может приблизиться к космическому аппарату другой страны. На спутниках часто используются небольшие двигатели для перемещения с целью обеспечения безопасности, например чтобы избежать столкновения с космическим мусором, а маневренные спутники могут использоваться для дозаправки топливом или ремонта. Но маневренные спутники могут быть двойного назначения, они в равной степени могут сталкиваться с другими, шпионить за ними или сбивать их. В последние несколько лет США и Россия использовали спутники для развертывания космических аппаратов меньшего размера, так называемых вторичных, или субспутников, которые летят по близким орбитам: от «Космоса-2542» отделился «Космос-2543», который также преследовал USA 245. В распоряжении Соединенных Штатов есть корабль X-37B, уменьшенная роботизированная версия космического «Шаттла», который выполняет большей частью секретные задания, в том числе запускает субспутники. Что могут делать эти вторичные спутники, чего не под силу спутникам-родителям, также остается секретом и поэтому об этом ничего не известно: по словам Уидена, все, что мы знаем о них, — только то, что мы можем наблюдать.

В отличие от этого инструмент космической войны, который мы не видим, — электромагнитное излучение. Спутники могут нести оборудование для создания помех чужому каналу связи с наземными станциями, они могут устраивать спуфинг-атаки (от англ. spoof — «мистификация, розыгрыш, обман»: подмена адреса или идентификаторов в передаваемых данных с целью введения оппонента в заблуждение, например перехват зашифрованного сигнала с его передачей в измененном виде незаметно для получателя. — Примеч. пер.), чтобы обмануть другие спутники и заставить их передавать неправильные данные. США, Китай и Россия регулярно блокируют каналы связи других стран с навигационными спутниками. Лазеры на спутниках или на Земле могут временно ослепить или полностью вывести из строя датчики изображений спутников-шпионов, хотя точные сведения о том, какая лазерная техника с какими возможностями у кого есть, опять же засекречены или неизвестны.

Во всем этом противостоянии США есть что терять. Из примерно 3,2 тыс. действующих спутников США принадлежат 1327. Из них 935 — это коммерческие спутники, обеспечивающие теле- и радиовещание, а также безопасную глобальную связь. Около 200 американских спутников — правительственные и научные, собирающие данные для предсказания ураганов, мониторинга засушливых регионов, наблюдения за движением континентов и, как Космический телескоп им. Хаббла, для изучения Вселенной. Немногие оставшиеся — это военные и разведывательные спутники, большинство из которых используются для связи (например, для командования и управления войсками или беспилотниками) и для шпионажа. Все вместе спутники обеспечивают существование современной цивилизации. Они гарантируют доступ к интернету, GPS‑навигацию и передачу сигналов точного времени, от которых зависит каждый в мире, а также поддерживают различные отрасли от банковского дела до снабжения продуктами питания, энергосистем, транспорта, средств массовой информации и здравоохранения.

Немногочисленные военные и разведывательные спутники служат основой безопасности США и представляют собой источник их уязвимости. Система раннего предупреждения о ракетном нападении использует только десять спутников, фотографии с высоким разрешением разведывательному сообществу обеспечивают, возможно, дюжина, а связь военного командования и управления войсками осуществляется только шестью. «Главная военная проблема в том, — говорит Грего, — что мы вынесли свои операции в космос, следовательно, стали уязвимы».

Эта уязвимость стала значительной, потому что никто не знает, как защитить спутники. Возможно, спутники для фотосъемки можно оснастить защитной шторкой, быстро реагирующей на слишком яркий свет, другие же спутники можно обезопасить с помощью спутников-телохранителей. «Вы не найдете много официальных сведений о способах защиты, — говорит Уиден, — в силу их секретности». По его словам, «маскировка» спутника технически возможна, однако дорога и сложна. Можно сделать космический аппарат темным для радаров или для телескопов, но не для тех и других одновременно, и это может ухудшить технические характеристики спутника.

Основные усилия в обеспечении обороны обычно направлены на сдерживание. «Естественное направление деятельности военных — сдерживание страхом наказания, — говорит Грего. — Ты используешь против меня противоспутниковые ракеты; я использую их против тебя». Однако первая проблема в связи с наказанием — непредсказуемая эскалация. Вторая — это обратная сторона уязвимости США: Россия и Китай не настолько нуждаются в своих военных спутниках, как США. «Собственно, только Соединенные Штаты вынуждены постоянно проводить военные операции против кого-нибудь в любой точке мира», — продолжает Уиден, в то время как основная часть потребностей России и Китая в оборонной системе связи имеет локальный или региональный характер и «в целом может быть решена с помощью [других] средств».

С другой стороны, США могли бы сдерживать атаки, сводя на нет любую выгоду от них. Иными словами, избыточная, устойчивая система, которая могла бы компенсировать собственные потери без утраты эффективности, была бы гораздо менее привлекательной целью. Это основы теории сдерживания. Использует ли ее Пентагон — неясно. Официальная стратегия обороны в космосе, опубликованная в июне 2020 г., избегает такого уровня детализации в несекретной версии отчета.

Однако сдерживание путем сведения на нет выгоды результативно обеспечивается коммерческими космическими компаниями. Традиционно контракты на постройку своих спутников Пентагон заключает с такими гигантами оборонной промышленности, как Lockheed Martin, Raytheon и Northrop Grumman. Это космические аппараты размером, как правило, с большой пикап, и одна из причин подобных габаритов — экономическая эффективность, говорит полковник Эрик Фельт (Eric Felt) из Отдела космических аппаратов Научно-исследовательской лаборатории ВВС США. Какая бы новая функция вам ни потребовалась, продолжает он, «просто добавьте ее к тому, что уже на стадии постройки». Однако так называемые новые космические компании — Space X, Blue Origin, Virgin Galactic, Planet — производят многоразовые ракеты-носители и спутники размером с арбуз и их стоимость в четыре-десять раз меньше. По словам Фельта, экономия позволяет военным запускать больше спутников и делать это чаще, что дает возможность распределить различные функции по разным аппаратам и проще осуществлять замену.

Новые космические компании объединяют сотни или тысячи малых спутников в крупные группировки, которые обеспечивают доступ к интернету, непрерывную съемку каждой точки на земном шаре и служат наглядным пособием по стратегии сведения выгоды на нет. Космическая группировка наблюдения в инфракрасном диапазоне (SBIRS), напротив, — это десять больших спутников раннего предупреждения, и она представляет собой «жирную, сочную цель, — объясняет Джошуа Хумински (Joshua Huminski) из Института национальной безопасности Университета Джорджа Мейсона. — Порази я три спутника SBIRS, и нет никакого раннего предупреждения». Но если бы SBIRS был созвездием из множества маленьких спутников, продолжает он, «я убираю три, это досадно, но созвездие залечит свои раны».

Фельт говорит, что Космические силы устанавливают тесные связи с новыми космическими компаниями, принимают их правила заказа новой техники не в соответствии спецификациям, а по требуемым функциям (не «Мне нужна пятидюймовая кофейная кружка», а «Мне нужна система доставки кофеина») и покупают достаточно хорошие коммерческие изображения, оплачивая кредитной картой.

Космическая дипломатия

К середине июля, через несколько месяцев после того как «Космос-2542» выпустил «Космос-2543» и улетел от спутника USA 245, астрономы-любители заметили, что внезапно рядом с «Космосом-2543» появился какой-то снаряд, «Объект-45915», который затем быстро умчался прочь, очевидно, используя собственный двигатель, со скоростью более 700 км в час. Рэймонд назвал это «испытанием оружия на орбите». Министерство обороны Великобритании написало в Twitter, что надеется на сотрудничество России с международными партнерами в вопросах ответственного поведения в космосе.

Убедить космические страны согласиться вести себя подобающим образом непросто. Международное право, регулирующее правила поведения в космосе, находится в стадии проработки: различные неправительственные организации работают над документами по космическому праву, отмечает Уиден, но «закон о конфликтах в космосе пока не сформулирован». Международные обязывающие договоры допускают широкое толкование, устарели или же их рассмотрение отложено на неопределенный срок. Устав Организации Объединенных Наций запрещает расширение на космическое пространство понятия «угроза территориальной целостности». Договор по космосу (официальное название: Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела. — Примеч. пер.) запрещает размещение ядерного оружия в космосе, но он был подписан в 1967 г., а с тех пор налицо огромный прогресс в космической технике. В 2014 г. Россия и Китай предложили заключить Договор о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, который запрещает размещение оружия в космосе; США не были согласны с предложенными условиями, но и не сделали встречного предложения.

Совсем недавно Комитет ООН по использованию космического пространства в мирных целях согласовал не имеющие обязательной силы руководящие принципы поведения (общим числом 21), например: «При необходимости принимать, пересматривать и вносить поправки в национальную нормативно-правовую базу, регулирующую космическую деятельность», работа по которым, по словам Грего, проведена «большая, но которые при ближайшем рассмотрении не впечатляют. Вы будете разочарованы, если надеетесь, что они затрагивают вопросы космической войны, — они их совсем не касаются».

Вопросы, по которым странам придется достичь согласия, сложны и остры. Как включить всех, не только тройку космических мастодонтов — США, Китай и Россию, но и все остальные страны (около десятка), обладающие возможностью выйти в космос? Как определить понятие «оружие», если, скажем, роботизированную руку можно использовать и для замены неработающего датчика, и чтобы захватить спутник другой страны? Как выстроить каналы связи, чтобы сообщение «Извините, у нас не было намерений поразить ваш спутник» могло улететь до того, как произойдет неправильная оценка ситуации и начнется эскалация? Что считать агрессией — поражение спутника другой страны ракетой DA‑ASAT? Незаметное подкрадывание к спутнику другой страны? Насколько близко «слишком близко»? Как проверить, что никто не пытается тайно нарушить соглашение? И какие цели для атак означат красную черту, за которой начало войны? Такими вопросами задается Джон Кляйн (John Klein), научный сотрудник компании Falcon Research и преподаватель Института космической политики Университета Джорджа Вашингтона. «Если взорвут все спутники GPS — критически важную инфраструктуру, — говорит он, — это, скорее всего, война. Устранят небольшой спутник — вероятно, не война».

Между тем, замечает Грего, страны более или менее прилежно соблюдают не закрепленные формально нормы поведения: регистрируют выведенные на орбиту новые спутники, возвращают с орбиты свои отслужившие срок, чтобы не засорять космос, не проводят испытания ракет DA‑ASAT на своих собственных спутниках и не уничтожают спутники другой страны. Поэтому, если заключить обязывающий договор слишком сложно, как насчет необязывающего международного соглашения, базирующегося на действующих нормах? «Об этом говорят и США, и Россия, — говорит Лаудер. — Не то чтобы мы знали в деталях, что они имеют в виду, но само то, что они об этом говорят, — уже хорошо. Потому что никто не может быть уверен в победе в космической войне».

Грего соглашается с преобладающим мнением, что в качестве отправной точки в переговорах лучше всего исходить из текущих норм, но ее мало устраивают темпы дипломатического прогресса. Ситуацию «следовало урегулировать много лет назад с помощью определенных согласованных ограничений», — уверена она. Разве Государственный департамент не должен был этим заняться? «Мы так и делаем, — отвечает Эрик Дезотель (Eric Desautels), директор Управления по новым проблемам в области безопасности Госдепа. В июле 2020 г. официальные лица США и России обсудили открытие линий связи для предотвращения неправильной оценки ситуации и эскалации (первое такое обсуждение с 2013 г.) и выразили заинтересованность в продолжении этого обсуждения. Тем временем США поддерживают заключение под эгидой ООН нового соглашения, которое позволит «найти выход из тупиковой ситуации» в космосе и понизить риск военной эскалации.

Неусыпные наблюдатели

Фундаментальный императив космической безопасности — знать, где находится каждый спутник и как он себя ведет. Доктрина Космических сил, обнародованная в июне 2020 г., называет это «информированностью о текущем состоянии космической сферы». Официально эта информированность достигается с помощью глобальной сети датчиков на спутниках и наземных телескопах, которые непрерывно перекрывают все орбиты и отслеживают все объекты размером более 10 см: 3,2 тыс. спутников в рабочем состоянии, а также 24 тыс. нефункционирующих спутников-«зомби» и фрагменты космического мусора, столкновение одного из которых со спутником на скорости 35,4 тыс. км/ч привело бы к катастрофе.

Эта информация поступает в 18-ю эскадрилью слежения за обстановкой в космосе Объединенного центра космических операций Космических сил США на базе ВВС Ванденберг в Калифорнии. Данные о секретных спутниках отсортировываются в отдельную базу, а остальные попадают в общедоступный бесплатный онлайн-каталог под названием Space‑Track, на основании которого формируются «уведомления об опасном сближении», когда похоже на то, что два спутника могут подойти слишком близко друг к другу.

18-я эскадрилья слежения за обстановкой в космосе работает в центре секретных операций, где, судя по фотографиям из пресс-релиза, функциональность ценится выше уюта: лабиринт объединенных в сеть компьютерных рабочих мест, ряды настенных мониторов и сияющие металлом буквы на бежевой стене, провозглашающие девиз эскадрильи: «Здесь начинается превосходство в космосе». В этой похожей на казарму комнате сидящие рядом друг с другом пять–семь членов 18-й эскадрильи обеспечивают полный и точный анализ обстановки, а рядом с ними коллеги из Великобритании, Австралии, Канады, NASA и Министерства торговли, а также представитель от новых космических компаний (все с допуском к секретным материалам). На другом этаже, но поблизости, для консультации располагаются представители Франции, Германии и разведывательного сообщества США, включая Управление национальной разведки. Большинство служащих 18-й эскадрильи моложе 25 лет, хотя из-за нескольких «убеленных сединами» асов средний возраст составляет 27 лет. Все — технические гении. «Они сносят мне башню», — усмехается подполковник Джастин Сорис (Justin Sorice), командир 18-й эскадрильи.

18-я эскадрилья не очень много может рассказывать о деталях своей работы. Чтобы узнать, как отследить спутник, спросите у любителей. Они предпочитают называть себя людьми, увлеченными небом. Из них человек 20–100 активно ведут наблюдения, многие отошли от дел, но все они увлечены техникой. Они используют бинокли, секундомеры или радиоприемники (хотя иногда и более изощренное оборудование) и обеспечивают глобальное покрытие, объединяясь в международные группы. Иногда они общаются в Twitter, но в основном используют общедоступный список рассылки SeeSat, по которому Грего отслеживала их до появления Twitter. «Я давно перестала называть их любителями, — говорит она. — Они весьма квалифицированны».

Отсутствие у них сложной техники означает, что они отслеживают в основном самые яркие и большие спутники. С помощью Space‑Track, веб-сайтов, показывающих, какие спутники над какими городами пролетят в данную ночь, или из сообщений о запуске ракет, в которых мореплавателям предлагается избегать определенных районов, они выбирают космические аппараты для наблюдения. Они видят, как спутник проходит мимо звезды, и включают таймер. Наблюдая, как он проходит мимо второй звезды, они фиксируют время с точностью до доли секунды. Зная расположение звезд и время, они могут вычислить орбиту. Во время последнего полета секретного маневренного самолета / спутника-шпиона X-37B любители вычислили его орбиту за 24 часа.

«Характеристики орбиты сообщат нам удивительное количество информации», — объясняет Джонатан Макдауэлл (Jonathan C. McDowell), энтузиаст-наблюдатель и астроном Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики. Например, многие спутники находятся на низкой околоземной орбите (НОО) высотой до 2 тыс. км. Их объективы захватывают меньшую, чем другие, площадь, но с их помощью получают самые четкие снимки, поэтому спутники на НОО часто представляют собой устройства получения изображений для науки, например отслеживая погоду, или для шпионских целей. Другие движутся по геостационарной орбите (ГСО) на высоте 35 786 км и зависают строго над одной точкой на Земле. «Как если бы вы построили башню высотой 35 тыс. км, — говорит Макдауэлл, — а затем убрали ее». Поэтому спутники на ГСО используются в основном для связи или теле- и радиовещания. Спутники на высокоэллиптических орбитах обычно проводят большую часть времени над Северным полушарием, и это, как правило, спутники раннего предупреждения или спутники-шпионы. А спутники на солнечно-синхронных орбитах шагают в ногу с Солнцем, поэтому тени на Земле неизменны — идеально для шпионских целей.

Информацию можно также получить из поведения спутника. Если он корректирует свою орбиту, это может быть проделано для противостояния сопротивлению земной атмосферы или же чтобы наблюдать за какой-либо конкретной точкой на Земле. «Во время войны 1973 г., — говорит Макдауэлл, имея в виду Войну Судного дня между Израилем и коалицией арабских стран, — спутники переместили, чтобы они чаще пролетали над Египтом». Спутники могут «вспыхивать», когда солнечный свет отражается от их плоских поверхностей; если вспышки случайны, спутник уходит с орбиты.

Макдауэлл считает, что, возможно, 10% отслеживаемых ими спутников — секретные: космические аппараты для нужд военного командования и управления, спутники раннего предупреждения, радио- и оптические спутники-шпионы. Некоторые из них представляют собой оптические инструменты с высоким разрешением, напоминающие телескоп «Хаббл», но в отличие от него смотрят вниз, а не вверх. Их не найдешь на сайте space‑track. org. Энтузиасты, хобби которых — изучение спутников, представляют собой единственный открытый источник информации о секретных спутниках всех стран и, по словам Уидена, «основной источник данных об американских военных объектах». Эти космические наблюдатели осознают, что должны проявлять осмотрительность, рассуждая о том, как используется тот или иной спутник-шпион, говорит Макдауэлл, но в целом их не беспокоит возможность раскрыть национальные секреты: страны-соперники тоже могут купить бинокли и секундомеры.

В любом случае, по мнению Макдауэлла, любители в целом аполитичны. Враг, как они его видят, — это не другая страна, а сбои в работе, такие как RUD («быстрая внеплановая разборка» — ситуация, когда в течение нескольких миллисекунд после запуска ракетного двигателя не происходит зажигания и внутри камеры сгорания оказывается слишком много жидкого топлива; если воспламенение все же происходит, давление в камере превышает максимально допустимое и ракета взрывается на стартовом столе. — Примеч. пер.) и IOBM («в океан по ошибке» — неудачный запуск, когда ракета падает в океан; у нас называется «запустить за бугор», поскольку Байконур расположен далеко от моря, среди степей. — Примеч. пер.), которым подвержены машины. Они рассматривают себя (подобно специалистам из 18-я эскадрильи) «как международное сообщество инженеров, противостоящих в космосе закону Мерфи и природе», — отмечает Макдауэлл. Им нравится решать головоломки, находить пропуски в базе данных Space-Track, оставленные для засекреченных спутников, и восполнять пробелы. «Это сродни судоку», — говорит Макдауэлл.

В конечном счете энтузиасты, наблюдающие за спутниками, имеют такое же значение, какое всегда имели контроль и прозрачность. Все, что касается спутников и космической войны, окутано тайной; в ряде случаев секретность необходима, в других, скорее всего, нет. Военные и дипломаты тайно работают в своих сферах, но если все остальные хотят отслеживать вероятность космической войны, на то существуют наблюдатели-энтузиасты, гарантирующие максимальную открытость данных о ситуации в космосе.

Автор: Энн Финкбайнер
Перевод: А.П. Кузнецов