История
Золотой дуплет Бонапарта. В течении суток был развеян миф о непобедимости Пруссии
В хрониках Наполеоновских войн битвы при Йене и Ауэрштедте слились в одно сражение, по итогам которого Пруссия за один день лишилась вооруженных сил, выпестованных Фридрихом Великим. Но в плане тактическом это были две разные баталии.
Как писал историк Уртуль, «в Йене Наполеон выиграл сражение, которое не мог проиграть. В Ауэрштедте Даву выиграл сражение, которого не мог выиграть».
Со времен унизительного поражения при Росбахе (1757) французы испытывали по отношению к прусской военной машине нечто вроде комплекса неполноценности. Осторожный прусский монарх Фридрих Вильгельм III, в свою очередь, не рвался сражаться с французами, хотя и пытался выловить хоть какую-то «рыбку» в штормовом море европейской политики.
Старые счеты и новые обиды
Победив под Аустерлицем, Наполеон сделал королю Пруссии предложение, от которого тот не рискнул отказаться. Пруссия отдавала союзной Франции Баварии область Аншпах, а княжество Невшатель – самой Франции, получая взамен Ганновер, который французы отобрали у короля Англии.
Пруссаки согласились, но через несколько месяцев Наполеон перемешал карты, предложив Англии мир и посулив Ганновер в качестве «морковки». Английский парламент этой «морковкой» не заинтересовался, зато пруссаки очень обиделись. Верх в Берлине взяла «военная партия», возглавляемая королевой Луизой и принцем Людвигом Фердинандом, а хитрые англичане заверили пруссаков, что Ганновер им совершенно не нужен, и выразили готовность выделить субсидии на борьбу с «корсиканским чудовищем». Одновременно о намерении возобновить борьбу с Францией заявил русский император Александр I. Пруссакам следовало потянуть время, дождавшись прибытия собирающейся в поход русской армии, но патриотический угар вышел из-под контроля.
1 октября Наполеону предъявили ультиматум, требуя полностью очистить германские земли. 6 октября, за два дня до истечения срока ультиматума, император Франции издал манифест о войне с Пруссией. Дислоцировавшиеся в Баварии французские войска выступили на северо-восток тремя колоннами и благополучно прошли через Франконский Лес, в котором пруссаки при большей расторопности могли бы организовать линии обороны.
Это Наполеон! Не ждали?
Дойдя до Эльбы, Наполеон навис над коммуникациями противника. С учетом 10 тысяч баварцев и резервного корпуса, укомплектованного немецкими союзниками, в своем распоряжении он имел до 190 тысяч войск; примерно на 70 тысяч больше, чем у пруссаков, которые присоединили к себе около 10 тысяч саксонцев.
Однако французские силы были разбросаны на большем пространстве, что требовало немало времени для их концентрации. Наполеон собирал их на ходу, продвигаясь вглубь вражеской территории. Подобная тактика требовала четкой работы штабистов, что, собственно, с успехом и было продемонстрировано. Прусские же войска топтались на месте, пока противник неожиданно не нарисовался у них прямо под боком, грозя перерезать пути отхода к Берлину.
Осмысление печальных реалий происходило по мере того, как из франконских чащоб выскакивали передовые части французов. 9 октября при Шлейце конница Мюрата потеснила прусскую и саксонскую кавалерии, открыв дорогу на Лейпциг. На следующий день произошло сражение при Заальфельде, где корпус Ланна разбил семитысячную группировку принца Людвига. Сам принц пал в бою, зарубленный сержантом-квартирмейстером Гиндеем.
Поскольку его компаньонка по «партии войны» королева Луиза находилась в Берлине, боевой настрой у прусского главнокомандующего герцога Брауншвейгского пропал, и он стал думать только об отступлении. Неожиданно присоединившийся к нему Фридрих Вильгельм III с таким решением согласился.
Чтобы отрезать пруссакам путь на Берлин, Бонапарт направил 1-й корпус Бернадота и 3-й корпус Даву к Наумбургу. Однако двигаться им приходилось самостоятельными маршрутами на расстоянии примерно 10-15 километров друг от друга.
Герцог Брауншвейгский, в свою очередь, отделил часть сил во главе с принцем Гогенлоэ, приказав ему расположиться у Йены и прикрыть отступление.
11 октября Наполеону сообщили о захвате гусарами Лассаля сотни пруссаков с обозом. Из этого факта император сделал два вывода – правильный и неправильный. Правильный заключался в том, что пруссаки разделили свои силы. Неправильный – в том, что главные силы противника сконцентрируются у Йены. На самом деле главные силы двигались на север, к Ауэрштедту, туда, где, по мнению Бонапарта, должна была находиться прусская вспомогательная группировка.
Сутки до схватки
Исходя из этого, Наполеон решил скорректировать свои распоряжения Даву и Бернадоту, сдвинув их от Наумбурга к Ауэрштедту. Но соответствующий приказ, сформулированный в письме начальника штаба Бертье, был направлен одному Даву с мутной припиской: «Если Бернадот с Вами, Вы можете пройти вместе, но император надеется, что Вы присоединитесь к нему в Дорнбурге». Когда около часа ночи 14 октября прибывший к Бернадоту Даву стал уговаривать его вместе двигаться к Ауэрштедту, тот сослался на более ранний приказ императора и выступать отказался. Раздосадованный «железный маршал» хлопнул дверью и вернулся к своему корпусу.
13 октября передовые части возглавляемой лично Наполеоном группировки трепали «хвост» армии принца Гогенлоэ. Отступали пруссаки панически. Когда в Веймаре несколько лежавших в госпитале солдат вышли на прогулку, их больничные колпаки кто-то из обывателей принял за характерные для некоторых французских частей головные уборы. И в городе началась паника.
Около четырех часов пополудни Наполеон остановил продвижение и в наступающей темноте оглядел поле будущей битвы. Левый фланг занял 4-й корпус маршала Ожеро, центр – 5-й корпус маршала Ланна, подкрепленный резервной «козырной картой» – Императорской гвардией. На правом фланге расположился 7-й корпус Сульта. Особое внимание было уделено господствующим над местностью высотам Ландграфенберга, на которые по узким тропам втащили орудия и где расположилась 30-тысячная ударная группировка. Уснул император только перед рассветом.
По сравнению с бурлившей во французской армии жизнью в прусском лагере царило пасторальное спокойствие. Принц Гогенлоэ даже не удосужился подтянуть из Веймара корпус Рюхеля и набросать хоть какую-нибудь диспозицию. Впрочем, он вообще не думал, что имеет дело с главной группировкой Наполеона, а полагал, что ему противостоят один-два французских корпуса. Наполеон же, в свою очередь, полагал, что столкнулся с главной вражеской армией, и подготовился, так сказать, с запасом. В общей сложности численность его войск достигала 90 тысяч против менее чем 50 тысяч у Гогенлоэ, да и то в эти 50 тысяч входил корпус Рюхеля. В «оправдание» Бонапарту следует сказать, что примерно треть его армии в битве все равно не участвовала.
Йена. Избиение Гогенлоэ
Перед рассветом император объехал войска, рассказав, что грядущий день подарит им Пруссию. В 6:30 утра корпус Ланна двинулся к деревне Клозевиц, но в тумане прошел мимо цели и вступил в ожесточенную перестрелку с вражеским авангардом. Наступление приобрело несколько хаотичный характер, и только после трех часов упорного боя Ланн овладел позициями у деревень Каспеда, Лютцероде и Клозевиц.
К этому моменту туман рассеялся, и Гогенлоэ понял, с какой махиной столкнулся. Пробегавшие мимо его ставки солдаты дивизии Тауэнцина настроения не прибавили, но он все же не впал в отчаяние и начал разворачивать главные силы, послав одновременно за помощью к Рюхелю.
6-й корпус Нея, который придерживался Наполеоном, по инициативе его командира выдвинулся вперед, а сам «храбрейший из храбрых» с тремя тысячами укрепился в деревне Фирценгейлиген, чем сильно замедлил маневры пруссаков. Когда с флангов надвинулись корпуса Ожеро и Сульта, Гогенлоэ собрал 25-тысячную группировку и атаковал Фирценгейлиген, считая, что именно там решится судьба битвы.
Традиционная «косая линия» Фридриха Великого противостояла более мобильным дивизионным колоннам, которые то разворачивались рассыпным строем, то смыкались в шеренги, то снова обращались в колонны для штыкового удара.
Французская артиллерия вела более концентрированный огонь, а кавалерийские наскоки вынуждали пруссаков тратить время на перестраивание в каре и при этом служить идеальными мишенями для той же артиллерии. В 13 часов Сульт и Ожеро сдавили пруссаков с флангов, а с фронта на них наседали подкрепленные кавалерией свежие дивизии корпуса Нея.
Гогенлоэ пытался огрызаться, ожидая подхода Рюхеля. Рюхель появился в два часа пополудни и вместо того, чтобы прикрыть отступление, развернул корпус в две линии с кавалерией на флангах. Но контрудара не получилось. Французы встретили его сосредоточенным ружейным огнем, и уже через полчаса от корпуса осталось одно воспоминание. Тяжелораненого Рюхеля увезли в Веймар.
Гогенлоэ, окруженный батальоном саксонских гренадер, отходил на соединение с герцогом Брауншвейгским. Прочие части бежали. Многие пехотинцы погибли даже не от клинков, а были просто затоптаны кавалерией Мюрата.
У Наумбурга охваченные паникой беглецы столкнулись с другими столь же напуганными беглецами из-под Ауэрштедта.
Ауэрштедт. Когда король бесполезен
Утром 14 октября Даву ошибался так же, как и принц Гогенлоэ, считая, что имеет дело не с главной вражеской армией, а лишь с ее частью. Однако действовал он совсем не так, как его прусский коллега.
Еще с вечера его войска, несмотря на усталость, поднялись по долине Козен, заняв господствующие высоты. Пруссаки находились в нижней западной части долины за деревней Хассенхаузен.
Около семи утра порыв ветра на некоторое время развеял туман, и Даву смог адекватно оценить ситуацию. Выяснилось, что выдвинувшийся вперед кавалерийский патруль окружен вражеской конницей. Под прикрытием снова навалившегося тумана дивизия Гюдена зашагала вперед, а когда туман в очередной раз рассеялся, развернулась в каре и атаковала Хассенхаузен. Силы Герцога Брауншвейгского достигали 50 тысяч против почти вдвое меньшего корпуса Даву. Однако туман позволял маршалу скрывать свою слабость.
Закрепившись в Хассенхаузене, Гюден отразил контратаку дивизии Шметтау, подкрепленной конницей Блюхера. Более того, когда пруссаки откатились, французы сами рванули вперед, захватив вражескую батарею. Дождавшись подкреплений, Шметтау и Блюхер предприняли новый наскок и снова были отбиты. Окаймлявшие долину возвышенности мешали пруссакам использовать численное превосходство для обхода.
Даву в это время выдвигал в первую линию свою кавалерию и дивизию Фриана, которые втиснулись правее дивизии Гюдена. В 10 утра герцог Брауншвейгский повел в атаку главные силы. Возможно, в случае удара по флангам французов ему могла улыбнуться удача. Но он бил по центру, где как раз находились сильные артиллерийские батареи.
Рана картечью в лицо лишила герцога зрения, сведя его через три недели в могилу. Не имевшему боевого опыта королю пришлось взять на себя командование войсками. Свой последний резерв – дивизию Виллема Оранского (будущего короля Нидерландов) – он решил разделить на две части, укрепив, соответственно, оба фланга. Хотя разумнее было бы нанести концентрированный удар в одном месте. А тут еще на левом фланге французов появилась отставшая во время ночного марша дивизия Морана.
В 11 часов Даву отдал приказ о наступлении. В центре была окружена и добита дивизия Шметтау. Конницу Блюхера отбросили за Лиссбахский ручей. Дивизию фон Вартенслебена растрепали. Король начал отход к Веймару, где его разбитое войско пересеклось с беглецами из-под Йены. Начался хаос.
Разрозненные соединения спасались, как могли, рванув на север, юг и запад. Наполеон раскинул на их ловлю сеть своих корпусов и дивизий. В течение следующих 33 дней победители взяли около 140 тысяч пленных, 800 пушек, 250 знамен и штандартов.
Еще до окончания этой «охоты», 24 октября, французы вступили в Берлин, причем честь первым войти во вражескую столицу Наполеон предоставил корпусу Даву, а сам «железный маршал» удостоился титула герцога Ауэрштедтского.
Фридрих Вильгельм III же с жалкими остатками своего войска укрылся в Мемеле, под крылом своего союзника русского императора Александра I.