Жан Кальвин верил, что человеку нужны только работа и молитвы

В XVI веке Европу захлестнула волна Реформации. 31 октября 1517 года немецкий богослов Мартин Лютер прибил к церковным воротам 95 тезисов, направленных против Католической церкви. К 1529 году от католицизма избавилась Англия, появилось лютеранское герцогство Пруссия, а в славный город Бурж отправился слушать лекции итальянского юриста Андреа Альчиато нелюдимый и мрачный юноша Жан Ковен. Никто и не догадывался, что он готовит для католического мира…

Жан Кальвин родился в 1509 году в семье выбившегося из городских низов пикардийского адвоката Жерара Ковена. О детстве будущего реформатора известно лишь то, что он был хрупким ребенком, постоянно болел, но любил читать и никогда ничего не забывал. Неудивительно, что он с невероятной легкостью овладевал науками. Его родитель сразу понял, какую блестящую карьеру может сделать его сынок, и взялся за строительство его будущего почти с религиозным пылом.

Вундеркинд из Нуайона

Когда Жану было всего 12 лет, отец приобрел для него должность капеллана в Нотр-Дам-де-ла-Жезин. Очевидно, мальчик с обязанностями справлялся, священные тексты любой длины он мог цитировать наизусть. Когда ему исполнилось 14 лет, отец отправил его учиться в Париж, тем более, что в самом Нуайоне оставаться было небезопасно – там разразилась эпидемия чумы.

Юный студент охотно приступил к латинской грамматике в коллегии Ла Марш. Латынь давалась ему так же легко, как и любая другая наука. Отец строил радужные планы, как высоко взлетит Жан по церковной карьерной лестнице. Жан был усидчивым, терпеливым, дотошным. Он не умел отвлекаться от учебы, не участвовал в студенческих попойках, не шлялся по кабакам и борделям, напротив, всякий раз выговаривал однокашникам, как отвратительно их поведение в глазах Бога. В глазах однокашников отвратителен был он сам. И его ненавидели. Родитель же считал, что у его Жана настоящий дар проповедника, так что после окончания коллегии, когда юноше было 18 лет, он добился для него разрешения читать проповеди в приходе Мартевилль. Поскольку у Жана был уже опыт вразумления студентов, с проповедями трудностей не возникло. Проблема была в другом: ему было нестерпимо скучно. Он мечтал вернуться в Париж. Нет, не к развлечениям, которых он не понимал, – к штудиям и книгам.

Да и отец вдруг сообразил, что карьера в церкви – весьма затратное предприятие. Гораздо проще получать высокий доход, получив юридическое образование. Вот тогда-то и отправил он Жана сначала в Орлеан к Пьеру де Л’Этуалю, а потом в Бурж к Андреа Альчиато. И Орлеанский университет Жан окончил со степенью лиценциата права. Можно было искать работу по специальности. Но тут неожиданно умер его отец. И Жан наконец-то почувствовал себя свободным. Он мог делать то, что хочется ему, а не отцу. А он хотел изучать древние языки, гуманитарные науки и, конечно, Библию.

Преображение

Помимо священных текстов Кальвин прочел все труды реформаторов, в том числе и Лютера. Прочел и вдруг понял, что прежде жил в кромешном мраке. Понял, что Бог призвал его, и поспешил поделиться мыслями с парижскими евангелистами, в среде которых он себя чувствовал своим. Даже написал для ректора Парижского университета речь с призывом к реформации католицизма, что закончилось для ректора бегством в Базель, а для Кальвина – скитаниями под чужим именем, недолгим пребыванием при дворе Маргариты Наваррской и отъездом за французскую границу – сначала в Страсбург, затем в Базель.

Швейцария, в отличие от Франции, относилась к реформаторам гораздо лояльнее. Здесь-то он и осознал, что пришла пора полностью освободиться от догматов католической церкви. Если прежде он видел только отдельные искажения учения Христа, то теперь ему открылась вся картина полностью: любовь Бога нельзя заслужить никакими добрыми делами, все в жизни человека предопределено заранее: Бог сам выбирает, кому быть праведником, кому – грешником, кому войти в царство избранных, кому – гореть в аду, и изменить этого нельзя. Но человек не может проникнуть в замыслы Бога, понять эти замыслы можно только по тому, как складываются человеческие судьбы, – избранных он ведет через все препятствия, делает их успешными, богатыми, удачливыми, а грешникам затворяет уши и души, и они творят зло. Тем не менее, всем – тем, кто обречен на ад, и тем, кто будет спасен, – нужно жить в смирении перед Богом, чтобы не ошибиться. Путь к спасению он видел в честном исполнении своего долга, постоянном труде, отказе от праздности и развлечений. Церковь необходимо полностью преобразовать, священники и монахи не нужны, нужны свободные общины верующих под управлением избранных, которые доносят до людей слова Бога, эти слова записаны в Священном Писании, для праведной жизни и спасения нужно только Священное Писание, оно, в отличие от Папы, непогрешимо. Но что делать, если люди погрязли в пороках? Как заставить их слушать голос истины? Кальвин точно знал как – трансформировать их души, преобразуя их жизни.

Полигон для реформатора

Испытательным полигоном для трансформации общества, погрязшего в пороках, стала Женева. Город к тому времени уже освободился и от власти савойских герцогов, и от католицизма. В нем победили сторонники Реформации. Еще недавно это был прекрасный богатый город, где действовало самоуправление, а жители были трудолюбивы и славились надежностью и честностью. Больше всего женевцы ценили свободу и во время войн вставали на ее защиту. Они помогали беднякам, основывали бесплатные школы и приюты для детей, богадельни для стариков и больницы для неимущих, жертвовали средства многочисленным храмам. В городе было много богатых и образованных людей, но после победы протестанта Гийома Фареля их из города изгнали, а кого-то и казнили. Торговля и промышленность пребывали в упадке, храмы были разорены, простолюдины, дорвавшиеся до свободы от католических доктрин, предавались пьянству и буйному веселью. Вот этот-то теперь протестантский город и при-шел преобразовывать Кальвин.

Первым делом он ввел в жесткие рамки религиозную жизнь Женевы. Отныне было определено, где, как и каким образом молиться, народные собрания были упразднены, зато появилась Консистория из 12 мирян и девяти пасторов, которая издавала законы и зорко следила за жизнью горожан. Члены Консистории ходили с проверками по домам и, если замечали нарушения, тут же подвергали горожан штрафу или отправляли в тюрьму. В тюрьму можно было попасть за самые мелкие промахи – завитые волосы, слишком богатую одежду, золотые или серебряные украшения и вышивки, бархатные головные уборы и туфли, употребление бранных слов, игру в карты, винопитие. Праздность считалась преступлением против Бога. Вся жизнь женевцев была ограничена трудом и молитвой. Никаких развлечений, песен, музыки, театров. Брак перестал быть таинством, но супружеская неверность каралась даже не тюрьмой – смертью. За небольшие нарушения сначала просто стыдили, при повторном нарушении отлучали от церкви. Более серьезные проступки подлежали уголовным наказаниям: богохульство, участие в заговоре, драка сына с отцом, прелюбодеяние, вероотступничество карались смертью. В том числе смертной казни подлежали и разносчики чумы или те, кого в этом подозревали. За четыре года в Женеве было сожжено 58 человек. Многие – по доносу. Перед казнью их подвергали жестоким пыткам.

В гробовой тишине Кальвин преобразовывал жителей Женевы около 10 лет. За это время веселый и богатый город превратился в собственную тень. На его улицах было тихо, как в могиле. Люди ходили в скромной одежде и боялись засмеяться или даже громко говорить. Только раз в неделю, в воскресенье, они могли отдохнуть от работы, и то, в этот день полагалось молиться больше, чем обычно. Кальвин стал для Женевы непогрешимым авторитетом. А этот авторитет утверждал, что земная жизнь должна быть юдолью скорби. Современные историки считают, что в женевской юдоли имелись и свои плюсы: трудолюбивые горожане перестали тратить время даром, благодаря экономности накопили значительный капитал и приумножили его, вкладывая средства в развитие промышленности и торговли. То есть благодаря реформам Кальвина появился капитализм. Может, оно и так. Но какой ценой?