Загадочное заболевание, которое раньше называли истерией

Три года назад шотландка Трейси Макнивен, которой тогда было около 35 лет, подхватила тяжелую инфекцию дыхательных путей, и в результате у нее развился стойкий кашель, который не проходил даже после приема лекарств. Через несколько месяцев начали появляться странные симптомы. Макнивен обратила внимание, что ее ноги немеют и она не может контролировать их движения. Когда она шла, то чувствовала себя марионеткой, которой кто-то управляет. В течение двух недель такая странная потеря чувствительности постепенно усиливалась. И однажды вечером, когда Макнивен была дома, у нее отнялись ноги. «Я лежала и чувствовала себя так, словно не могу вдохнуть, — вспоминает она. — Я не ощущала ничего ниже пояса». Мать отвезла ее в больницу, где Макнивен пробыла более полугода.

Во время ее первых недель в больнице врачи проводили множество тестов, пытаясь понять причину таких симптомов. Они предполагали, что у Макнивен прогрессирующее нейродегенеративное заболевание из группы «болезней двигательного нейрона» или, возможно, рассеянный склероз — болезнь, при которой иммунные клетки атакуют нервную систему собственного организма. Однако, как ни странно, сканирование мозга, анализы крови и спинальная пункция не выявили никаких отклонений. Такая сложная ситуация, как у Макнивен, встречается нередко. По информации, полученной при наиболее точном на сегодня анализе ситуации в неврологических клиниках, примерно у трети пациентов имеются неврологические симптомы, которые частично или полностью необъяснимы, например тремор, судороги, слепота, глухота, боль, паралич и кома, симптомы могут быть похожи на почти любое неврологическое заболевание. У некоторых пациентов подобные осложнения сохраняются годами или даже десятилетиями, иногда больным требуется кресла-каталки, или же они даже не могут встать с кровати. Хотя у женщин такое встречается чаще, чем у мужчин, это на первый взгляд необъяснимое заболевание может возникнуть у любого человека и в любом возрасте.

Несколько поколений исследователей пытались понять это необычное состояние, которому в разные времена давали разные названия: истерия, конверсионное расстройство или психосоматическое заболевание. Однако такие ярлыки долгое время подразумевали конкретные объяснения для данного явления, которое сегодня многие ученые рассматривают как сложное заболевание на стыке психиатрии и неврологии. Некоторые их тех названий все еще используют и сегодня, но современное, подчеркнуто нейтральное обозначение этого состояния — «функциональное неврологическое расстройство» (ФНР), что означает просто проблему в работе нервной системы.

Пациенты с ФНР уже давно борются за получение адекватной медицинской помощи. Их обвиняли в симуляции и придумывании симптомов, у них болезненно, но часто безрезультатно собирали сведения о наличии психологической травмы в детстве. Врачи, которые не знали, как лечить человека, который, согласно анализам, был здоров, просто отказывались от таких пациентов. «На протяжении очень многих лет врачи недооценивали распространенность этого расстройства и тот урон, который оно наносит людям, — рассказывает Кэтрин Лафавер (Kathrin LaFaver), невролог, специализирующаяся на двигательных расстройствах в Медицинской школе Финберга при Северо-Западном университете. — Эти люди действительно оказались [в пропасти] между неврологией и психиатрией».

Однако в последние десять лет с помощью таких методов, как функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ), исследователи начали понимать, что происходит в мозге пациентов с этим загадочным заболеванием. А на основании новых моделей работы мозга ученые лучше представляют, как развивается заболевание и как его можно лечить.

Загадочное расстройство

Более 3 тыс. лет тому назад хеттский царь Мурсили II попал в ужасную грозу. После этого у него возникло временное нарушение речи, которое пропало, а затем появилось снова после ночного кошмара о том происшествии. Подданные посчитали непонятный недуг своего царя гневом бога грома — одного из могущественных божеств древних цивилизаций. Когда современные ученые пересмотрели записи об этом случае, они поставили диагноз «функциональная афония» (потеря способности говорить).

На протяжении всей истории человечества люди, как и хетты в приведенном примере, упоминали богов, колдовство и одержимость демонами, давая сверхъестественную трактовку заболеванию, которое сегодня называют ФНР. По мнению некоторых историков, впервые научное объяснение этого состояния попытались дать античные врачи около 400-х гг. до н.э., в частности Гиппократ, когда ввели термин «истерия» для описания широкого набора недугов, в том числе паралича, головных болей, головокружения и болезненных ощущений. Они считали, что все это возникает, когда матка (греч. hystera) начинает блуждать по телу.

Представления об истерии достигли своего расцвета в XIX в., когда предполагаемая причина переместилась из матки в мозг. Среди нескольких врачей, изучавших эту тему, был Жан Мартен Шарко, которого многие считают отцом неврологии. В парижской больнице Сальпетриер он подробно описал симптомы истерии у пациентов и после их смерти провел вскрытие мозга. Хотя Шарко не смог обнаружить каких-либо структурных изменений у этих людей, он был убежден, что нарушения, которые он наблюдал, были связаны с невидимыми, нестабильными изменениями в мозге, которые он называл «динамическими, или функциональными, поражениями».

Шарко также обнаружил, что вопреки распространенному мнению мужская истерия — это не редкость, просто она часто оставалась незамеченной. Он обратил внимание, например, на случаи истерии среди работников национальной железнодорожной компании, возникавшие, по-видимому, после небольших физических травм. Его работа сделала популярным изучение истерии и вдохновила на работу в этой области нескольких исследователей, в том числе Жозефа Бабинского, Пьера Жане и Зигмунда Фрейда.

Однако в отличие от Шарко эти ученые рассматривали истерию скорее как нарушение мышления, а не мозга. Фрейд предположил, что она возникает, когда вытесненная травма от испытанного в детстве насилия или других тяжелых событий трансформируется в физические симптомы, и назвал ее конверсионным расстройством. Такие взгляды, бывшие догмой на протяжении большей части XX в., навесили на это заболевание ярлык и перенесли его из сферы неврологии в область психиатрии. Через несколько десятилетий, возможно, по случайному совпадению, одновременно угасло влияние Фрейда в психиатрии и число случаев конверсионного расстройства сократилось настолько, что иногда его считали исчезнувшей болезнью викторианской эпохи.

Спустя столетие новое поколение исследователей обратило внимание на заболевание. При ближайшем рассмотрении оказалось, что, несмотря на уменьшение количества диагностированных случаев во второй половине XX в., это состояние не исчезло. Благодаря новым исследованиям выяснилось, что оно имеет отношение как к неврологии, так и к психиатрии. В 2013 г. некоторые врачи были обеспокоены тем, что термин «конверсионное расстройство» плохо воспринимался пациентами и, вероятно, неправильно указывал на психику как единственную причину такого состояния. Они добились включения названия «функциональное неврологическое расстройство» в качестве альтернативного обозначения этого заболевания в пятое издание Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (DSM-5).

Явные признаки

В прохладный солнечный февральский день я наблюдала, как невролог Джон Стоун (Jon Stone) из Эдинбургского университета вел первичный прием пациентов в Клинике регенеративной неврологии Энн Роулинг, где его группа занимается диагностикой и лечением ФНР. Стоун внимательно слушал, когда, где и как появились первые симптомы. Он собирал подробную медицинскую и личную информацию о пациентах и проводил неврологическое обследование. Затем, как детектив, он соединял все эти детали воедино, чтобы поставить диагноз.

В последние годы ФНР превратилось из диагноза исключения, то есть ярлыка, который врачи навешивают на пациента, чье состояние не имеет никакого другого объяснения, в диагноз на основе отчетливых признаков и симптомов. Оно похоже на другие неврологические расстройства, но имеет и определенные отличия. Например, в тесте Гувера слабость конечности временно проходит, если внимание пациента отвлечено на что-то другое. Или вовлечение в тремор: если пациента с функциональным тремором одной руки просят начать трясти другой рукой в определенном ритме, то пораженная конечность начинает дрожать в том же ритме. Этот эффект не наблюдается у людей с нейродегенеративными заболеваниями, такими как болезнь Паркинсона. Среди явных признаков функциональных припадков — крепко зажмуренные глаза, учащенное дыхание и тремор, длящийся несколько минут, — данные симптомы редко бывают при эпилептических приступах.

Подобные признаки были известны врачам на протяжении десятилетий: тест Гувера, например, был описан врачом Чарлзом Франклином Гувером (Charles Franklin Hoover) в XIX в. Стоун поясняет, что в прошлом врачи не рассказывали про такие признаки больным. Однако он указывает на них пациентам, чтобы помочь им понять суть их состояния, и говорит, что сейчас врачи все чаще придерживаются этой же тактики. Наблюдение за больными помогает понять патологию, которую Стоун называет «не аппаратной, а программной проблемой» мозга.

Впервые с этим расстройством Стоун столкнулся в начале 1990-х гг., когда был начинающим врачом. Он был очарован. Сам Стоун вырос с заиканием и знал, каково это — не контролировать собственное тело. Его волновал подход к лечению людей с ФНР, как он предпочитал называть это состояние. Среди медицинских работников считалось, что симптомы заболевания не настоящие, по крайней мере не настолько настоящие, как те, которые наблюдались при рассеянном склерозе или, например, инсульте. Многие врачи беспокоились, что либо не могут определить истинную причину болезни, либо обмануты притворщиком. В результате пациенты с ФНР не получали такого же сочувствия, внимания или заботы, как люди с так называемыми органическими неврологическими заболеваниями.

Стоун решил копнуть глубже. Во время учебы в аспирантуре он встретился с Аланом Карсоном (Alan Carson), который учился на психиатра и разделял его интерес. В 2002 г. они приступили к оценке масштабов проблемы, изучив обращения в четыре неврологических центра в Шотландии за пятнадцатимесячный период. Они проанализировали данные по более чем 3,7 тыс. пациентов и выяснили, что 1144 из них, то есть почти треть, имели неврологические симптомы, считавшиеся частично или полностью необъяснимыми с медицинской точки зрения. Среди них только у четверых в итоге в течение следующих 18 месяцев была диагностирована другая неврологическая проблема. Эта работа показала, насколько широко распространено ФНР.

В конце концов Стоун и Карсон объединили усилия с неврологом из Национального института неврологических расстройств и инсульта США Марком Халлеттом (Mark Hallett), который тоже занимался продвижением этого направления. Помимо проведения собственного исследования, Халлетт начал собирать группу ученых и врачей, которые могли бы внести свой вклад в изучение ФНР. Сначала это был небольшой семинар для нескольких десятков участников, но сообщество постепенно расширялось и разрослось до целого научного общества, основанного Халлеттом, Карсоном и Стоуном в 2019 г.

Ошибочные прогнозы

Спустя год после того, как Макнивен попала в больницу из-за ФНР, ее направили к психологу. Сначала она думала, что ей это не нужно, поскольку ее состояние улучшилось благодаря физиотерапии. Однако после нескольких сеансов психотерапии Макнивен была шокирована открытием: оказывается, она заблокировала воспоминания о некоторых ключевых событиях своего детства. И в числе забытого были годы физического насилия со стороны друга семьи.

Несмотря на то что поначалу она не хотела рассматривать роль психологических факторов в своей болезни, сейчас Макнивен говорит, что, видимо, они действительно вносят свой вклад. Многие из тех, кто сегодня занимается исследованием ФНР, согласились бы, но с некоторыми пояснениями. В отличие от Фрейда, который сосредоточился на роли вытесненной травмы, современные исследователи считают, что с этим состоянием связано множество факторов. Они бывают предрасполагающими — например, негативные переживания в детстве, наличие в прошлом физической травмы или аффективных и тревожных расстройств; запускающими (триггерами) — физическая травма или стрессирующее событие; и пролонгирующими — к ним относятся отсутствие доступа к необходимому лечению или реакция пациента на расстройство. Все эти факторы учитывает современная биопсихосоциальная модель ФНР.

До сих пор не существует единого общепринятого объяснения того, как данные факторы объединяются при формировании ФНР, но некоторые ученые предполагают, что заболевание, возможно, связано с одной из базовых функций мозга — прогностической обработкой. Эту идею продвигает нейробиолог Карл Фристон (Karl Friston) из Университетского колледжа Лондона. Он утверждает, что мозг постоянно делает и оценивает предсказания, сравнивая данные, полученные от наших органов чувств, и внутренние модели, построенные на основе предыдущего опыта. Когда возникает несоответствие между предположениями и реальностью, мозг либо обновляет существующие модели, либо посылает команды телу действовать так, чтобы соответствовать ожиданиям. Например, если вы хотите идти, но ваша нога не двигается, мозг отмечает ошибку предсказания, которую можно устранить, если вы переместите ногу. Фристон и другие исследователи считают, что предсказания лежат в основе всего, что делает мозг, — от восприятия движений и до принятия решений.

Невролог Марк Эдвардс (Mark Edwards) из Больницы Св. Георгия в Лондоне вместе с коллегами предположил, что при ФНР прогностический процесс искажен и у пациентов возникают аномальные представления о том, как должно чувствовать и действовать их тело. По мнению Эдвардса, одна из главных причин подобной аномалии — чрезмерное внимание к собственному телу, могущее быть связанным с целым рядом факторов, среди которых наличие физического заболевания, аффективные и тревожные расстройства или насилие в детстве. Когда происходит триггерное событие, например травма конечности или приступ паники, из-за наличия повышенного внимания мозг может создавать измененные предсказания по поводу тела. В некоторых случаях прошлый опыт, например наличие заболевания в семье, тоже может способствовать формированию таких ожиданий. Представим себе, что человек падает и получает сильное растяжение ноги, в результате конечность временно теряет подвижность. Как только подвижность возвращается, у большинства людей обновляются предсказания мозга о способности поврежденной конечности двигаться. Однако у этого человека слегка повышена тревожность, и поэтому он подсознательно уделяет больше внимания своему телу, а после внезапной смерти одного из родителей он интенсивнее реагирует на проблемы со здоровьем. Эти предрасполагающие факторы усиливают чувствительность, связанную с травмой, в результате внутренние представления о неподвижности ноги сохраняются даже после того, как работоспособность конечности восстановлена, и это приводит к функциональному параличу. (В некотором смысле это противоположность тому, что происходит с людьми, чувствующими фантомную конечность. Такие люди не могут обновить модель после ошибки предсказания, когда ожидаемое ощущение в отсутствующей конечности не совпадает с реальной сенсорной обратной связью.)

Гипотеза об изменении прогностической обработки у пациентов с ФНР сегодня проверена в нескольких экспериментах. Например, в исследовании 2014 г. Эдвардс с коллегами использовали задание «сравнения усилий», в котором автоматическое устройство надавливает на палец, а потом людей просят своей рукой надавить себе на палец с той же силой. Здоровые люди склонны надавливать собственной рукой слишком сильно, потому что из-за ожиданий мозга надавливание воспринимается слабее (по этой же причине вы не можете сами себя пощекотать). В то же время люди с ФНР выполняли это задание ненормально точно, потому что внутренняя система прогнозирования работала иначе. Тем не менее нужно гораздо больше данных, чтобы подтвердить, что такой механизм обеспечивает правильное и достаточное объяснение этому состоянию.

Исследование мозга

Исследователи ФНР изучают мозг пациентов, чтобы найти изменения, связанные с этим состоянием. Однако современным ученым, чтобы заглянуть в мозг своих пациентов, уже не нужно ждать посмертного вскрытия. С помощью таких методов, как фМРТ, удалось выяснить, что в мозге людей с ФНР действительно есть отличия. «Мы начинаем выявлять динамическое поражение, которое искал Шарко», — говорит невролог и психиатр из Массачусетской больницы общего профиля Дэвид Перес (David Perez). При сравнении пациентов с ФНР и людей, которых просили имитировать те же симптомы, с помощью фМРТ исследователи выявили отличающуюся активность в височно-теменном узле, который связан с осознанием себя. Данные подтверждают, что в отличие от симулятивного расстройства (его тяжелая форма называется синдромом Мюнхгаузена), при котором пациенты умышленно изображают другие заболевания, симптомы у людей с ФНР не поддаются их сознательному контролю.

С помощью нейровизуализации было сделано еще одно важное открытие. У пациентов с ФНР оказались более сильные связи между областями контроля движений и двумя сетями мозга, работающими с эмоциями: сетью салиентности, отвечающей за обнаружение важной информации и фокусировку на ней, и лимбической системой, связанной с регуляцией эмоций. Так, в 2010 г. группа Халлетта сообщила об усилении связей между миндалевидным телом — важнейшей областью лимбической системы — и дополнительной моторной областью, отвечающей за готовность к началу движения. Другие исследователи, например Перес, показали гиперсвязанность двигательных областей с такими структурами сети салиентности, как островковая доля и передняя поясная кора. По словам Переса, эти наблюдения позволяют предположить, что у людей с ФНР сети, связанные с эмоциями, могут вмешиваться в работу двигательной системы.

Группа Переса выяснила также, что некоторые факторы риска могут быть связаны с этими сетями. В исследовании, опубликованном в 2020 г., они показали, что сила связи двигательных областей с лимбической и салиентной сетями положительно коррелирует с тяжестью физического насилия, пережитого в детстве. Однако Перес поясняет, что это, вероятно, имеет отношение только к тем пациентам, у которых присутствует подобная травма. В его исследовании многие пациенты не сообщили о наличии какого-либо физического насилия в детстве. Тем не менее эти данные, по его словам, означают, что такой фактор риска, как травматический опыт, может изменять сети в мозге у людей, у которых потом развивается ФНР.

Ученые исследуют также, каким образом такие факторы, как стресс, влияют на нервные сети у больных с ФНР. Невролог Сельма Айбек (Selma Aybek) из Бернского университета говорит, что не у всех пациентов были в прошлом психологические травмы или тяжелые события и что у них может отличаться физиологическая реакция на стресс. Ее группа обнаружила, что по сравнению со здоровыми людьми у пациентов с ФНР более высокий уровень таких маркеров стресса, как кортизол и амилаза, и они сильнее переживают при выполнении стрессирующего задания. Основываясь на этих данных, ее группа с помощью нейровизуализации изучает в мозге пациентов с ФНР наличие связи между областями, задействованными в стрессовом ответе, и областями, связанными с контролем.

Таким образом, постепенно проясняется патофизиологическая картина при ФНР. Однако большая часть этой работы была проведена на пациентах с двигательными нарушениями, а значит, еще только предстоит изучить такие сенсорные изменения, как, например, нарушение зрения. Валери Вун (Valerie Voon), нейропсихиатр из Кембриджского университета, сотрудничавшая с Халлеттом в нескольких смелых проектах, говорит, что в большинстве таких исследований размер выборки был небольшим, поэтому их результаты надо будет подтверждать в более крупных работах. Остается также открытым вопрос, как результаты нейровизуализации согласуются с моделью прогностической обработки. Перес считает, что многие выявленные области могут быть той сетью, при участи которой возникают искаженные предсказания.

Светлое будущее

Летом после второго курса педагогического колледжа в Шотландии 19-летнюю Рейчел Труп срочно доставили в больницу с симптомами, похожими на инсульт. Однако МРТ показала, что у нее нет инсульта, а тесты на другие неврологические заболевания не выявили отклонений. В конце концов ей диагностировали ФНР. Однако последовавшее лечение причиняло ей мучения. Ни врачи, ни физиотерапевты, казалось, не знали, как улучшить ее состояние, и упражнения, которые ей предписывали делать, приносили больше страданий, чем пользы. По ее словам, было постоянно больно.

Через несколько месяцев Труп решила больше не ходить на физиотерапию. На тот момент вся правая сторона ее тела почти не действовала и для передвижения она пользовалась креслом-каталкой. Однако после того как ее еще несколько раз госпитализировали с похожими на инсульт приступами, она, наконец, встретилась с командой Стоуна и получила медицинскую помощь, которая нужна именно при ФНР. Для этого использовали разновидность физиотерапии, отвлекая внимание от пораженных конечностей во время выполнения упражнений для восстановления нормального контроля над телом.

Во время физиотерапии пациентов с ФНР отвлечение внимания от пораженной конечности часто имеет большое значение, поскольку, как предполагается в модели прогностической обработки Эдвардса, внимание играет решающую роль в формировании симптомов. Когда внимание направлено в другую сторону, неверные ожидания мозга в отношении движения пропадают. Стоун и его коллеги участвуют в продолжающемся в Великобритании рандомизированном клиническом испытании этого типа специализированной физиотерапии для лечения функциональных двигательных расстройств (разновидности ФНР, влияющей на движение). Во время лечения пациентов не только заново учат двигаться, но и информируют о том, какие симптомы могут возникать и от каких физических и психологических факторов это может зависеть. Для того чтобы расширить список методов лечения ФНР, исследователи проверяют разные подходы. В другом крупном клиническом испытании с участием более 300 пациентов оценивалась эффективность использования при функциональных припадках когнитивно-поведенческой терапии (КТП) — целенаправленного воздействия, ориентированного на изменение деструктивных схем поведения или мышления. Результаты, опубликованные в июне 2020 г. в Lancet Psychiatry, свидетельствуют, что с помощью КПТ не удается снизить частоту приступов у всех пациентов.

В Королевском колледже Лондона группа исследователей под руководством нейропсихиатра Тима Николсона (Tim Nicholson) изучает возможность использования при ФНР неинвазивного метода воздействия на мозг — транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС). Недавно они завершили предварительное исследование, и результаты были достаточно многообещающими, чтобы запускать более крупное клиническое испытание. Существуют разные объяснения причин возможной эффективности ТМС. Она вызывает кратковременное мышечное подергивание, которое может стать толчком к переучиванию движения; стимуляция областей мозга, измененных при ФНР, может способствовать восстановлению функции; либо это может быть эффект плацебо. Группа под руководством Лафавер в Северо-Западном университете изучает использование медитации и практики осознанности, по словам Лафавер, пациенты считают их полезными для поддержания прогресса в лечении.

Перес говорит, что сегодня основные методы лечения пациентов с ФНР — психологические, такие как когнитивно-поведенческая терапия. Однако необходимы более эффективные подходы: сейчас прогноз остается неблагоприятным. Все еще относительно редко пациенты с ФНР полностью восстанавливаются, часто случаются рецидивы. Согласно метаанализу 24 исследований, опубликованному в 2014 г., через семь лет после первоначального диагноза в среднем около 40% пациентов сообщили, что симптомы остались прежними или ухудшились. Кроме того, по-прежнему существует сильная стигматизация таких пациентов и им трудно получить лечение. Лафавер говорит: «Я думаю, нам предстоит еще долгий путь».

К счастью, ситуация меняется. В последнее десятилетие, по мере того как рос интерес исследователей к ФНР, по всему миру увеличивалось количество клиник, занимающихся данным расстройством. Пациенты тоже заговорили. Например, в 2012 г. была создана международная благотворительная организация «ФНР — надежда» (FND Hope) для повышения осведомленности и борьбы за права пациентов.

Но споры продолжаются, и это отражается в дискуссии о названии болезни. У какой доли пациентов имеются, например, психологические факторы? Возникают ли симптомы в основном из-за преобразования стресса в такую форму или нужны еще какие-то другие объяснения? В одном метаанализе выяснилось, что доля пациентов с ФНР, сообщивших о наличии стрессорных факторов, варьировала в разных исследованиях от 23% до 86%. Невролог и психиатр из Брауновского университета Курт Лафранс — младший (Curt LaFrance, Jr.) говорит, что такой разброс возникает, потому что для выявления этих факторов требуется больше времени, чем некоторые врачи могут уделить одному пациенту. В своей практике и в научной литературе он постоянно встречал свидетельства, что психологический стресс трансформируется в физические симптомы, поэтому он выступает за использование термина «конверсионное расстройство». Частично отражая такую точку зрения, старое название сохранили, когда ФНР добавили в DSM-5, но при этом отказались от необходимости выявлять психологические факторы для постановки диагноза. Это тоже вызывает споры.

Ясно одно: поскольку данное состояние находится на стыке неврологии и психиатрии, для решения этой загадки требуются знания из обеих областей. Такое размывание границы между физическим и психическим заболеванием становится все более распространенным. Сегодня ученые понимают, что стресс (психологический фактор) может способствовать развитию болезни Альцгеймера, а воспаление (физиологический фактор) может вызывать депрессию. Кроме того, такие традиционно считающиеся неврологическими заболевания, как эпилепсия и инсульт, часто связаны с эмоциональными и поведенческими нарушениями. «Мозг не делится на неврологию и психиатрию, — говорит Перес. — Нам нужна новая наука о мозге и мышлении, в которой действительно отражено, что здоровье мозга — это психическое и физическое здоровье».

В последние несколько лет Трейси Макнивен часто пользуется креслом-каталкой из-за ФНР. Но благодаря физиотерапии и психотерапии она начала выздоравливать. Ее симптомы не исчезли, у нее по-прежнему недостаточная чувствительность ног, нарушено зрение и она испытывает боль. «Я постоянно чувствую, что воюю со своим телом», — говорит Макнивен. Но она надеется на полное выздоровление. «Надо сохранять позитивный настрой, чтобы продолжать с этим бороться. Если веришь, надежда есть всегда».

Автор: Дайана Квон
Перевод: М.С. Багоцкая