За что расстреляли Гумилева?

В 1921 году крупный русский поэт начала XX века Николай Гумилев был арестован чекистами и вскоре расстрелян по так называемому делу «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Поскольку дело это до сих пор засекречено, споры о том, в какой степени оно было сфабриковано, а в какой — реально, не утихают и сегодня.

ДОЦЕНТ, СЫН ПРОФЕССОРА

Словосочетание «дело Таганцева» обычно всплывает в связи с судьбой Гумилева, что неудивительно: сам Таганцев был личностью ничем не примечательной. Сын известного юриста и профессора уголовного права, Владимир Таганцев в 1921 году был 32-летним доцентом на кафедре географии Петроградского университета. Его арестовали 31 мая.

Вскоре Дзержинский направил начальнику Секретного отдела ВЧК записку, в которой указывалось: «За делом Таганцева надо наблюдать. Имеет огромное значение. Можно разгромить все очаги правых белогвардейцев. Не стоит ли важнейших перевести в Москву в нашу одиночку?.. Это дело может нам раскрыть пружины Кронштадтского восстания».

Именно напугавшим большевиков знаменитым восстанием кронштадтских моряков, случившимся в марте того же года, принято объяснять жестокий исход дела Таганцева. Власть желала ответно запугать потенциальную оппозицию и потому запустила очередную волну красного террора. Но означает ли это, что все пресловутое дело Таганцева — чекистская мистификация?

Сам Таганцев в первые полтора месяца заключения не давал никаких существенных показаний, полностью отрицая свою вину. Следователь Агранов хитростью добился от него показаний, достаточных для обвинительного приговора не только самому Таганцеву, но и всем прочим участникам мифической или реальной контрреволюционной организации.

Следователь продемонстрировал арестованному документ, в котором было сказано: «Я, уполномоченный ВЧК Яков Саулович Агранов, при помощи гражданина Таганцева обязуюсь быстро закончить следственное дело и после окончания передать в гласный суд… Обязуюсь, что ни к кому из обвиняемых не будет применена высшая мера наказания».

В ответ на эту расписку географ подписал соглашение: «Я, Таганцев, сознательно начинаю делать показания о нашей организации, не утаивая ничего… не утаю ни одного лица, причастного к нашей группе. Все это я делаю для облегчения участи участников нашего процесса».

На последовавших допросах главного фигуранта выяснилось, что организация возникла в конце 1920 года и в ее планы входило поднятие мятежа в Петрограде. Планы эти были нарушены неожиданным восстанием в Кронштадте.

К несчастью, Таганцев называл при этом массу конкретных имен, чем в итоге и увлек их обладателей за собой в могилу. Ведь Агранов, разумеется, не собирался соблюдать свое смехотворное соглашение с подследственным.

ТАК БЫЛ ЛИ ЗАГОВОР?

С наступлением горбачевской перестройки общепринятым стало мнение, что по делу Таганцева пострадали решительно ни в чем не повинные люди. Но в более поздние годы обнаружились некоторые документы, из которых явствует, что антибольшевистская группа в Петрограде 1921 года все же существовала. Правда, у нее не было никакого названия, так что словосочетание «Петроградская боевая организация», кажется, и впрямь выдумали чекисты.

Самым странным в этом деле выглядит фигура человека, вроде как стоявшего во главе группы. Даже сами чекисты признавали, что «политические взгляды Таганцева расплывчатые и не цельные, к чисто практической работе не был способен, потому и провалил организацию в самом ее начале».

В то же время облегчения участи Таганцева не смогли добиться даже те, кто обращался по этому вопросу непосредственно к Ленину. Справляясь о подследственном у Дзержинского, Ленин лишь разводил руками перед просящими: «Таганцев так серьезно обвиняется и с такими серьезными уликами, что освободить его сейчас невозможно». Стало быть, имелись и улики.

ПОЭТ ВО СТАНЕ ОППОЗИЦИИ

Уроженец Кронштадта Николай Гумилев вернулся в Петроград из заграницы в 1918 году. Конечно, ему сразу же нашлось здесь много работы в литературном и культурном секторе. Но по складу своего авантюрного характера Гумилев вполне мог вступить в ряды контрреволюционной группы. Тем более что он ни от кого не скрывал своих политических взглядов, в открытую называя себя монархистом.

В августе 1921 года Владимиром Таганцевым были, в частности, даны такие показания против знаменитого поэта: «Гумилев утверждает, что с ним связана группа интеллигентов, которой он сможет распоряжаться, и в случае выступления согласна выйти на улицу, но желал бы иметь в распоряжении для технических надобностей некоторую свободную наличность… На расходы Гумилеву было выделено 200 000 советских рублей и лента для пишущей машинки». Поэт, по словам Таганцева, обязался также взять на себя составление и распространение контрреволюционных прокламаций. Тотчас после получения этих сведений чекис1ами был оформлен ордер на арест поэта.

Следователем, допрашивавшим Гумилева, был загадочный Якобсон, о котором решительно ничего не известно. Есть точка зрения, что Якобсоном зачем-то назвался перед Гумилевым все тот же Агранов, который «расколол» Таганцева.

В отличие от мягкотелого главы «боевой организации», Гумилев на допросах проявил себя безукоризненно, не назвав вообще никого из тех, кому его показания могли повредить: «Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю следующее: никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связей, я не знаю и потому назвать не могу. Чувствую себя виновным по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадтского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград».

Как раз в дни, когда допрашивали Гумилева, в Петрограде скончался Александр Блок, и культурная общественность бывшей столицы даже не сразу заметила исчезновения младшего блоковского коллеги. Но уже на похоронах Блока петроградскими писателями и деятелями было принято решение срочно ходатайствовать за Гумилева. Было направлено следующее обращение в Президиум Петроградской губернской ЧК: «Председатель Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов, член редакционной коллегии государственного издательства «Всемирная литература», член Высшего совета Дома искусств, член комитета Дома литераторов, преподаватель Пролеткульта, профессор Российского института истории искусств Николай Степанович Гумилев арестован по ордеру Губ. Ч. К. в начале текущего месяца. Ввиду деятельного участия Н. С. Гумилева во всех указанных учреждениях и высокого его значения для русской литературы нижепоименованные учреждения ходатайствуют об освобождении Н. С. Гуми-лева под их поручительство». Послание было подписано в том числе близким к большевикам Максимом Горьким, но даже его участие в судьбе коллеги ни к чему не привело.

КОНЕЦ КОНКВИСТАДОРА

Заключение следователя по делу поэта гласило: «Следствием установлено, что дело гр. Гумилева Николая Степановича… проживающего в г. Петрограде угол Невского и Мойки в Доме искусств, поэт, женат, беспартийный, окончил высшее учебное заведение, филолог, член коллегии издательства Всемирной литературы, возникло на основании показаний Таганцева от 6.8.1921 г.». Вывод следовал однозначный: «На основании вышеизложенного считаю необходимым применить по отношению к гр. Гумилеву Николаю Степановичу как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции высшую меру наказания — расстрел».

Этот приговор и был приведен в исполнение 26 августа 1921 года.

За свою недолгую жизнь Гумилев успел дважды жениться, стать отцом троих детей, объездить Европу, побывать в научных экспедициях в Африке, повоевать на фронтах Первой мировой, выпустить девять сборников стихов, написать восемь пьес, а также несколько прозаических вещей и переводов. На момент смерти ему было 35 лет.