Животные
Самые дисциплинированные дети
В начале прошлого века одним из отделов Берлинского зоопарка руководил зоолог по имени Оскар Хайнрот. На его попечении были весьма разные животные, жизнь которых была тесно связана с водой.
Но особенной любовью Хайнрота пользовались водоплавающие и околоводные птицы – именно их он изучал всю жизнь, заслужив славу непревзойденного знатока. Его интересовали все стороны жизни этих птиц, но особенно – их поведение.
Берлинский зоопарк был оборудован по последнему слову тогдашней техники. В частности, в нем был инкубатор в котором появлялось на свет потомство многих содержавшихся в зоопарке птиц, в том числе и водоплавающих. Хайнрот заметил, что если в первый день после вылупления на глаза новорожденным утятам или гусятам попадется движущийся человек (а такое в инкубаторе зоопарка происходило, разумеется, нередко), птенцы начинают следовать за ним и вообще вести себя по отношению к нему так, как нормальный утенок ведет себя по отношению к матери-утке. При попытке поместить такого птенца в приемную семью он пугается взрослых птиц (хотя они, как правило, были готовы принять его в свой выводок), убегает от них и упрямо следует за человеком, которого увидел в первый день своей жизни. Дальнейшие исследования показали, что такой же «мамой» для новорожденного птенца могут стать собака, заводная машинка и вообще любой достаточно крупный движущийся предмет. Впрочем, «достаточно крупный» было понятием растяжимым: за человеком «зачарованные» птенцы следовали не вплотную, как за настоящей мамой, а на некотором расстоянии – таком, с которого он выглядел бы размером примерно со взрослую утку.
Хайнрот описал этот удивительный феномен, назвав его «прэгунг», что по-немецки значит «запечатление». Сегодня его обычно называют «импринтингом», означающим то же самое, но по-английски. В этом есть своего рода историческая справедливость: как выяснилось много позже, еще в 1872-1875 гг. эту форму поведения описал талантливый, но рано умерший английский натуралист-самоучка Дуглас Сполдинг. В ту пору на его статьи никто не обратил внимания, а после его смерти они и вовсе были забыты. Наука заинтересовалась импринтингом только после того, как его переоткрыл Хайнрот, ничего не знавший о своем английском предшественнике.
Зато после Хайнрота изучением импринтинга занимались многие ученые. Особенно много для его понимания сделал ученик Хайнрота – знаменитый австрийский зоолог Конрад Лоренц, создатель науки о поведении животных. Лоренца очень интересовало, как взаимодействуют врожденные реакции с тем, чему животное обучается на собственном опыте. Импринтинг представлял собой замечательный случай такого взаимодействия: птенцы без всякого обучения знали, что у них есть мама, за которой они должны неотступно следовать, а вот как она выглядит, они должны были узнать сами после рождения. В природе практически не бывает так, чтобы первым движущимся предметом, который видит утенок, оказалась не мама-утка, а что-то другое. Поэтому в естественных условиях импринтинг работает вполне эффективно.
УРОК НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Таким образом, импринтинг – это особая форма обучения. Но от типичного обучения он отличается очень сильно. При обычном обучении животное запоминает то, что может доставить ему удовольствие. Скажем, новорожденные цыплята сначала клюют все мелкие предметы подряд. Одни из этих предметов (зерна, крошки, насекомые) оказываются вкусными, другие (камешки, веточки) – нет. После нескольких дней такой «практики» цыплята запоминают, как выглядят съедобные предметы, и клюют только их. Удовольствие, получаемое от правильного действия, – в данном случае вкус съедобной крошки – служит подкреплением для обучения. Подкрепление может быть и отрицательным – например когда молодая птица по неопытности пытается съесть осу, испытытанные ею ощущения заставляют ее запомнить, что черно-желтых полосатых насекомых хватать нельзя. Но при обучении по механизму импринтинга детеныш никакого подкрепления не получает, да и не нуждается в нем.
Другая удивительная особенность импринтинга – это то, что он происходит раз и навсегда. Способность животных обучаться иногда называют «пластичностью поведения», подчеркивая тем самым, что поведение, сформированное в ходе обучения, всегда может быть изменено. Собаку, у которой выработали условный рефлекс – нажимать на педаль, когда загорается лампочка, – можно отучить это делать или научить делать по тому же сигналу что-то другое (например лаять).
И уж совсем несложно научить ее нажимать педаль в ответ на какой-нибудь другой сигнал – например звонок. Но с результатами импринтинга ничего подобного проделать нельзя: утенка, который запечатлел в качестве мамы определенного человека, уже невозможно приучить следовать за настоящей мамой или какой-нибудь другой уткой. Не пойдет он и за другим человеком (разве что если тот наденет ту одежду, в которую была одета «приемная мама» в день запечатления). Мало того: такие птенцы, став взрослыми птицами, часто продолжают считать своими соплеменниками именно людей. Это означает, что образ, запечатленный в раннем детстве, сохраняется и у взрослого животного.
УЧЕБНОЕ РАСПИСАНИЕ
Еще одна особенность импринтинга заключается в том, что такое обучение возможно только во вполне определенные и очень недолгие моменты жизни – в так называемые чувствительные периоды. У утят, гусят и других выводковых птиц, чьи птенцы вылупляются зрячими и в пуху, запечатление родителей происходит в первый же день после вылупления, часто – в первые часы. (Это и понятно: такие птицы обычно уводят свой выводок из гнезда сразу после того, как все птенцы вылупятся, и нужно, чтобы птенцы как можно быстрее усвоили, кого им нужно никогда не терять из виду.) У птиц; появляющихся на свет слепыми и голыми, запечатление родителей происходит позже и занимает больше времени. Так и у млекопитающих: детеныши копытных, способные следовать за матерью в первый же день жизни, в этот же первый день ее и запечатлевают. Детеныши кошачьих, псовых или куньих, которые рождаются слепыми и беспомощными, делают это несколько позже. А, например у медведей запечатление происходит в два этапа: медвежата, рождаясь зимой в совершенно темной берлоге, запах матери запечатлевают сразу же, а ее зрительный образ – только через два-три месяца, когда вместе с ней выходят из берлоги. Иногда, однако, запечатлевать нечто новое могут и взрослые животные. Так, например у многих млекопитающих не только детеныш сразу после рождения запечатлевает мать, но и она в эти же часы запечатлевает свое дитя. Если в это время подсунуть ей чужого детеныша (даже другого вида), она примет его и вырастит как своего. Это особенно важно для таких животных, как тюлени или морские котики. Самки с детенышами образуют большие лежбища на берегу, при этом самкам необходимо время от времени уходить в море, чтобы покормиться. Возвращаясь, они должны среди множества малышей отыскать своего. Самки ластоногих запечатлевают не только вид и запах, но и голос своего малыша – и безошибочно идут на него сквозь многоголосый гам лежбища.
ВКУС, ЗНАКОМЫЙ С ДЕТСТВА
Отношения матери с детенышами оказались не единственной сферой поведения животных, в которой импринтинг играет ключевую роль.
Многие лососи живут в море, а на нерест приходят в реки. Вылупившиеся мальки скатываются по течению обратно в море, унося с собой запечатленный на всю жизнь вкус воды той речки или ручья, где они вышли из икринки. И через несколько лет, когда для них настанет пора размножения, они придут в те воды, в которых родились.
Муравьи, выходя из куколки, запечатлевают запах родного муравейника и его обитателей. Поэтому когда муравьи-рабовладельцы захватывают куколки муравьев других видов и уносят их в свой муравейник, вышедшие из этих куколок рабочие муравьи безропотно трудятся на своих похитителей и их потомство, ведь они запечатлели муравейник захватчиков как свой родной.
У многих певчих птиц самцы поют не только в брачный период, но и позже, когда в гнездах уже растут птенцы. Это необходимо для того, чтобы птенцы запечатлели видовую песню или, по крайней мере, ее основную мелодию. Такие песни нужны не только птенцам-мальчикам, которым в будущем предстоит исполнять их, но и птенцам-девочкам – они должны знать, на какой зов откликаться, когда будут взрослыми. Обычно самцы таких птиц поют прямо около гнезда, чтобы их песни заглушили все прочие звуки.
СЛЫШАТЬ ТОЛЬКО СВОИХ!
Но как быть кукушкам? Их птенцы растут в чужих гнездах и слушают чужие песни. Как они узнают, кто их соплеменники? Оказывается, в чувствительный период слух кукушат воспринимает звуки только в очень узком диапазоне частот – как раз в том, который характерен для знакомого нам «ку-ку». Сама эта песенка отличается двумя важными особенностями: она не совпадает по частоте ни с какой другой птичьей песней (и вообще ни с какими естественными звуками в лесу) и при этом ясно слышна за много километров. Кукушата запечатлевают именно ее, поскольку песен своих приемных родителей они попросту не слышат. Позже «полоса пропускания» их ушей расширится, они станут слышать все звуки, но к этому времени чувствительный период импринтинга уже закончится.
Многие ученые полагают, что и человеческие дети осваивают язык по механизму импринтинга. На эту мысль наводит то, что маленькие дети удивительно быстро осваивают не только множество слов, но и сложные и не всегда понятные правила их видоизменения и сочетания. А главное – у этого процесса явно есть чувствительный период: если ребенок до определенного возраста не будет слышать человеческой речи, он уже не сможет научиться нормально говорить.
Возможно, «запечатленное» знание важно не только для врожденных форм поведения, но и для многих других – просто там его труднее заметить. Но это уже тема для будущих исследований.