Поэт Сосо Джугашвили

Некоторые политические лидеры начала XX века не чурались поэтического творчества. Брались за перо, пробуя себя в разных жанрах. Лидер «правой» фракции царской Государственной думы Владимир Пуришкевич до 1917 года издал три тома своих произведений. Некоторые филологи считают его стихотворный сборник «Русской женщине» тонкой лирикой, не уступающей мастерам рифмы его эпохи. Порой «литературность» глав государств доходила до абсурда, приобретая форму исторического анекдота. Так, 31 марта 1980 года Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу вручили Ленинскую премию в области литературы за трилогию «Малая Земля», «Возрождение», «Целина». Вся страна и весь мир смеялись над «литературным гением».

В 1949 году, по секретной инициативе маршала госбезопасности СССР Лаврентия Берии, в связи с приближающимся 70-летием Иосифа Сталина готовилось юбилейное издание стихов, написанных вождем в юности.

В отличие от престарелого Леонида Брежнева – юный Coco (уменьшительное имя Иосифа Джугашвили) свои сочинения писал сам. В 1949 году его стихи без указания авторства чекисты передали на перевод и литературное рецензирование Борису Пастернаку, Андрею Тарковскому и Александру Ойслендеру. Прочитав стихотворные тексты, Борис Пастернак честно определил – их талантливый автор «тянет на Сталинскую премию по литературе 1-й степени». Переводчики рьяно принялись за работу, не зная о том, кто истинный автор. Александр Ойслендер грузинский язык знал и вспомнил, что эти стихи читал в учебнике «Родное слово», изданном для начальной школы в Грузинской ССР. А в учебнике имя автора не скрывали. Коллегам Ойслендер своего озарения не открыл, а потея от страха, принес переводы в отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС. Переводы забрали, взамен вручив пузатый портфель. Переводчик открыли его и обнаружил пачки денег – крупные купюры в банковской упаковке. Впрочем, возможно, портфель с деньгами – чья-то выдумка. Но имеется исторический факт: юбилейный том стихов Сталина мир так и не увидел.

Сейчас можно лишь гадать – почему? Возможно, вождь предвидел, что над сообщением информационных агентств в мире и над публикациями в советских газетах в СССР, заявляющих, что товарищу Сталину была вручена Сталинская премия первой степени, люди будут смеяться. А глава Советского Союза помнил вечный закон: вождь, над которым смеются. – уже не вождь! А может быть, Сталин понимал, что поэт раним, открыт и не страшен. А победитель Третьего рейха во Второй мировой войне и гроза США не может предстать нестрашным. Даже в день своего 70-летнего юбилея.

Нет сомнений, что если бы том стихов юного Coco Джугашвили увидел свет, то вождю всех времен и народов Сталину были бы присуждены все имеющиеся на тот момент в мире социалистических стран литературные награды. Но ни к чему это, ни к чему…

Но люди, забывшие Бога…

Эти строки из первого опубликованного стихотворения семинариста Иосифа Джугашвили можно признать девизом населения России первой половины XX века. 25 декабря 1895 года – дата рождения поэта Джугашвили. В этот день редактор грузинской газеты «Иверия» Илья Чавчавадзе напечатал стихи юного уроженца селения Гори. Правда, застенчивый автор не рискнул под своей первой публикацией поставить настоящее имя. И подписался литературным псевдонимом – Сосоло. Ему было всего 16 лет.

Окрыленный удачным дебютом, юноша продолжил писать. Тифлисская литературная газета «Иверия» (аналог «Литературной газеты» для писателей дореволюционной Грузии) стала для него своего рода школой мастерства, а ее редактор – первым учителем на творческом поприще.

Стихотворение Сосоло «Утро» Чавчавадзе даже поместил в букварь для грузинских детишек «Дэда эна» («Родная речь»), и оно было популярно у маленьких земляков Сталина даже тогда, когда их автор отбывал срок в царских тюрьмах и ссылках. В сохранившихся подшивках тифлисских газет «Иверия» и «Квали» за 1895-1896 годы исследователи творчества Сталина нашли шесть стихотворении, подписанных псевдонимом Сосоло.

Ни редактор Илья Чавчавадзе, ни другие издатели не видели в явно одаренном юноше ни вождя, ни «атамана налетчиков», и потому их внимание к его творчеству нельзя объяснить «политическим интересом». Более того, грузинский общественный деятель Михаил Келенджеридзе поместил стихи Иосифа Джугашвили в «Пособие по теории словесности» и в книгу-словарь “Грузинская хрестоматия», или «Сборник лучших образцов грузинской словесности». Для поэта, которому едва минуло 18 лет, это было равнозначно тому, как если бы его, сына сапожника, возвели в ранг грузинских князей. Новоявленный «аристократ грузинской поэзии» имел все шансы войти в историю если не российской, то уж точно грузинской литературы начала XX века. Его стихотворение «Поэту, певцу крестьянского труда, князю Рафаэлу Эристави» было включено в юбилейное издание, посвященное этому князю, изданное в Тифлисе в 1899 году. А уже упомянутое стихотворение «Утро» было вновь опубликовано в переизданном основателем научной педагогики Грузии Якобом Гогебашвили в 1916 году учебнике родного языка для начальных школ Грузии.

Знал ли составитель учебника, что автор уже классического стихотворения на тот момент отбывал срок в ссылке по приговору царского суда? Несомненно. И этот факт нисколько его не смутил.

И в сердце каждого грузина…

«Ты памятник воздвиг себе!» – пророчествовал ученик последнего курса семинарии Иосиф Джугашвили. Можно лишь сожалеть, что с литературного пути его сбила революционная деятельность. История литературы знает немало творческих биографий, когда выпускники церковных учебных заведений отказывались от рясы и сана ради сочинительства. И ничего в этом не было богоборческого или революционного. Можно сказать, что в революционную деятельность людей талантливых и энергичных сталкивали чаще всего косность, глупость и агрессивное невежество ближайшего начальства.

С последнего курса семинарии будущего «вождя народов» исключили, можно сказать, во время выпускных экзаменов. За что? За чтение литературы. Революционной? Запрещенной? Ничуть. Труды немецкого социолога Карла Маркса, германского этнографа Йорга фон Либенфельса, английского промышленника Фридриха Энгельса, его британского земляка Чарльза Дарвина свободно издавались на территории Российской империи и к категории запрещенной литературы не относились. Ни единым жандармским циркуляром. Студенты университетов и духовных учебных заведений могли заказать их в книжной лавке. Для выпускника семинарии Иосифа Джугашвили проблема состояла в том, что малообразованное начальство провинциальной семинарии считало практически все книги, кроме тех, что входили в программу обучения, запрещенными. Выпускника обвинили в «неявке на экзамен без уважительных причин» и выгнали. Как вспоминал сам Сталин о своем начале революционного пути: «Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я стал революционером». А если бы семинарию в Гори в тот год возглавлял умный, образованный и справедливый священнослужитель? Тогда бы почтовые дилижансы грабил кто-то другой, а не лишенный диплома поэт Сосоло. И судьба России, возможно, сложилась бы иначе.

Впрочем, самодержавие династии Романовых было обречено вне зависимости от того, редактировал бы поэт Иосиф Джугашвили революционную газету «Пролетариатис брдзола» («Борьба пролетариата», вариант «Искры» в Закавказье) или нет.

А вот Грузия, похоже, потеряла ради революции большого поэта.

Последний интеллектуал Кремля

Личная библиотека генералиссимуса Сталина к весне 1953 года насчитывала более 20 000 томов, с пометками прочитанного. Собрание его стихотворных сочинений – это не «Малая Земля», их он писал сам. Как и тексты всех своих наиболее важных докладов и политических выступлений. И сейчас тексты его произведений удивляют информационной насыщенностью, точностью формулировок, в них нет «политической болтологии», присущей пропагандистам поздней эпохи СССР. Что бы сегодня ни говорили, после Сталина Советский Союз возглавляли люди, уступавшие ему в масштабе личности. Ходили, правда, слухи, что Юрий Андропов – кратковременный Генеральный секретарь ЦК КПСС – в юности тоже сочинял. Но это лишь слухи.

А стихи генералиссимуса Сталина читают и сейчас. Возможно, после Александра Суворова Иосиф Джугашвили был вторым поэтом-генералиссимусом в истории литературы.