Маршалси – что такое долговая тюрьма по-английски

Английское законодательство XVIII века различало около 200 видов преступлений, каравшихся смертной казнью, и любой злоумышленник мог поплатиться жизнью даже за кражу кролика или сбор плодов в королевском лесу. Поэтому свыше половины заключенных в английских тюрьмах того времени составляли не воры и убийцы, а несостоятельные должники.

Из восьми специализированных долговых тюрем наибольшей известностью пользовалась тюрьма Маршалси, находившаяся в предместье Лондона. Она просуществовала с 1373-го по 1842 год и с самого начала служила для получения прибыли. А то, чем занималось в ней тюремное начальство, было ничем не прикрытым вымогательством.

Главное правило

Чтобы угодить в эту тюрьму в XVIII веке, достаточно было задолжать сумму в 40 шиллингов, что соответствовало среднемесячному заработку квалифицированного рабочего. Когда же осужденный должник попадал в Маршалси, размер его долга уже не имел никакого значения и никак не влиял ни на срок заключения, ни на условия содержания. Потому что выйти на свободу он мог только после уплаты долга, а «качество» быта зависело целиком и полностью от его платежеспособности.

Главным правилом Маршалси, как и других долговых тюрем, было то, что заключенным самим приходилось заботиться о своем пропитании и одежде. Тюрьма обеспечивала их только хлебом и водой, да и то нерегулярно. Поэтому тем, кто не мог заплатить за еду или не получал ее «с воли», грозила голодная смерть.

И люди действительно умирали. Так, из доклада парламентского комитета по тюрьмам следовало, что, например, в 1729 году в течение трех месяцев погибли от истощения около 300 заключенных. Как это ни покажется странным, но людям, осужденным за то, что они оказались не в состоянии выплатить долг, приходилось тратить немалые средства на проживание в тюрьме. А о том, чтобы они любыми способами изыскивали эти средства, заботилось тюремное начальство.

Формально возглавлял руководство тюрьмой Маршалси рыцарь-маршал. Однако на деле ею нередко управляли ушлые наемные дельцы, главной целью которых было выжать из заключенных как можно больше денег. На это была направлена уже сама планировка здания, состоявшего из двух раздельных блоков или сторон – «Господской» и «Общей».

Для тех, у кого есть деньги

На «Господской стороне», кроме служебных помещений, имелось 50 небольших двухместных комнат, которые сдавались заключенным в аренду. По современному курсу она составляла около 800 фунтов стерлингов в неделю, поэтому в комнаты заселялись, как правило, по несколько человек, чтобы платить за проживание сообща. При этом две кровати нередко приходилось как-то делить между собой троим-четверым заключенным.

К услугам обитателей «Господской стороны» были пивной бар и несколько магазинов, в которых продавались свечи, мыло и продукты. Здесь же работали портной и парикмахер. Но в то же время не было лазарета, а врач оказывал помощь больным только за деньги.

Разумеется, цены на товары и услуги были крайне завышены, учитывая безвыходное положение заключенных и то, что владельцы этих заведений должны были платить значительную ренту управляющему тюрьмой.

Помимо платы за проживание, существовал еще и обязательный тюремный сбор на общие нужды, а также практиковались многочисленные способы выжимания денег, особенно из вновь прибывших.

Вообще говоря, с помощью денег на «Господской стороне» можно было решить многие вопросы, и известны случаи, когда заключенным за отдельную плату позволялось проживать за пределами тюрьмы, на определенном расстоянии от нее. Также за плату можно было выходить в дневное время в город, чтобы попытаться добыть денег или договориться с кредиторами. Ведь именно от них зависела судьба должников.

По закону, если должник объявлял себя банкротом и давал клятву в том, что все его имущество стоит меньше 40 шиллингов, то с согласия кредиторов он мог быть освобожден. Но такое случалось весьма редко, и должникам приходилось годами, а то и десятилетиями томиться в заключении, надеясь лишь на чудо или внезапное наследство.

В то же время посещение должников родственниками, друзьями и даже проститутками было совершенно свободным. Больше того, жены могли проживать со своими мужьями на территории тюрьмы, как это и произошло с семьей Чарльза Диккенса. Будущему писателю было 12 лет, когда его отец задолжал булочнику и попал в Маршалси. Его мать и три младшие сестры подселились к отцу, а юному Чарльзу пришлось работать на фабрике. Правда, отец уже через три месяца получил свободу, и история Диккенсов окончилась вполне благополучно, чего нельзя сказать о многих других обитателях тюрьмы Маршалси.

Если нет ничего

Совершенно в ином положении были те, кто не имел возможности платить и поэтому оказался на «Общей стороне». Когда в марте 1729 года члены парламентского комитета по тюрьмам посетили Маршалси и увидели, в каких условиях влачат свое существование заключенные на этой ее стороне, то пришли к выводу, что их попросту морили голодом. Те небольшие средства, которые собирались в разбросанных по городу чашках для подаяния на покупку пищи для заключенных, на деле расходовало тюремное начальство по своему усмотрению.

В девяти сравнительно небольших помещениях содержалось около 300 человек. А так как взять с них было нечего по причине их неплатежеспособности, то и отношение к ним было соответствующее.

Нередко тюремные надзиратели заковывали заключенных в кандалы, а затем требовали плату за то, чтобы их снять. За малейшие провинности узников избивали плеткой, а за более серьезные проступки им сдавливали большие пальцы рук тисками или надевали на голову железный обруч весом более пяти килограммов.

Но самым страшным наказанием было помещение в так называемый «сарай», который находился рядом со сточной канавой и покойницкой. В «сарае», кишащем крысами, не было окон, и туда не проникал свежий воздух. По свидетельству Чарльза Диккенса, это было страшное место, которого боялись даже храбрецы.

Доведенные до отчаяния, заключенные порою решались на побег. Так, некто Томас Блисс, голодая и будучи не в состоянии оплатить тюремный сбор, пытался бежать, но был схвачен, избит и сначала брошен в «дыру» – крохотное помещение, в котором невозможно было выпрямиться в полный рост, а затем отправлен в «сарай». Закованного в кандалы, с тисками на пальцах и железным обручем на шее, его продержали там три недели. В итоге через несколько месяцев он скончался.

Как выяснила парламентская комиссия, при схожих обстоятельствах умерли по меньшей мере еще трое заключенных. По ее настоянию против управляющего тюрьмой было даже возбуждено уголовное дело, однако судом он был оправдан, так как в противном случае это запятнало бы доброе имя нанявшего его рыцаря-маршала.

Узилище для неугодных

Хотя Маршалси специализировалась на должниках, нередко она становилась местом заточения политических заключенных.

Во времена Елизаветы I в ней содержались католики, подозреваемые в ереси, а также представители интеллектуальной элиты и истеблишмента, осужденные за антиправительственные выступления.

Так, в стенах Маршалси пришлось отбывать свой срок драматургу Бену Джонсону, написавшему скандальную пьесу «Собачий остров», политическому сатирику Джорджу Уитеру, высмеивавшему председателя палаты лордов, юристу Джону Селдену, составившему петицию о правах, ограничивавших власть короля. Впрочем, попасть в число ее заключенных можно было и за гораздо меньшие прегрешения.

К примеру, вице-адмирал Джон Элиот оказался в Маршалси после того, как вздумал оспаривать право короля на установление пошлин с морских судов, а полковник Томас Калпепер поплатился свободой за то, что посмел ударить по лицу герцога Уильяма Кавендиша. Но если в их поступках еще можно было усмотреть политическую подоплеку, то довольно странным выглядело заточение в эту тюрьму поэта Кристофера Брука, который всего лишь содействовал женитьбе своего друга и поэта Джона Донна на Анне Мор без отцовского благословения.

Впрочем, времена тогда были другими, и ни о каких «европейских ценностях» не могло быть и речи.