Любовные похождения Николая II. Александр III отправил сына в Японию, чтобы выбить из него дурь

Император Николай II не был любителем амурных похождений, и по этой причине каждый его подлинный или мнимый любовный роман вызывал массу пересудов. Но вся скудная фактура сводилась, в сущности, к приключениям молодости – одному страстному увлечению, одной экзотической интрижке, одной несостоявшейся женитьбе и счастливому браку.

В плане сбережения семейных ценностей последний российский самодержец ориентировался на своего отца Александра III. А политический курс шел от самого трагичного воспоминания детства, когда в 1881 году в Зимний дворец внесли окровавленного деда Александра II. Мальчику тогда было 12 лет, и в этот день он стал наследником престола – цесаревичем.

Охотница за Романовыми

С 18-летнего возраста Ники (так его звали близкие) проходил службу в войсках, сначала самом престижном полку русской гвардии Преображенском, затем в лейбгвардии Гусарском. То, что гусар-царевич не был замечен в любовных романах, вызывало пересуды ни самого хорошего толка. Таким видным мужчиной, как отец, дед или прадед, он, конечно, не был – рост 1 метр 72 сантиметра, лицо невзрачное, манера поведения не примечательная. Но женщины, помнившие, кто перед ними, находили в нем массу достоинств: Николай воспитан, хорошо сложен, глаза «мечтательные» с «нежным блеском». Многие придворные дамы были не прочь вовлечь его в грехопадение, однако не получалось, пока не появилась Матильда…

Она была на четыре года его младше и появилась на свет в семье сугубо артистической. Отец – поляк Феликс Крашевский, солист Мариинского театра – сделал карьеру благодаря лихости, с которой отплясывал мазурку. Мать – Юлия Доминская – тоже танцевала в Мариинке и имела пятерых детей от танцовщика Леде, безвременно умершего первого мужа. Второму супругу она родила четверых детей, причем Матильда была младшей.

Весной 1890 года девушка еще училась в Императорском театральном училище, когда с другими выпускницами ей довелось сдавать экзамен в присутствии императорской фамилии. Александру III понравились ее пируэты, но на выпускном ужине он ее не увидел и заинтересовался причиной отсутствия. Выяснилось, что девушка была приходящей воспитанницей, а таких на обед не пускали. Царь приказал Кшесинскую привести и пророчески заявил: «Мадемуазель! Будьте украшением и славою нашего балета!»

Ее усадили рядом с наследником. Из воспоминаний Кшесинской: «Я не помню, о чем мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на наследника, я забывала об этом, все было как сон. Когда я прощалась с Наследником, который просидел весь ужин рядом со мною, мы смотрели друг на друга уже не так, как при встрече, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения, хоть мы и не отдавали себе в этом отчета. Какая я была счастливая, когда в тот вечер вернулась домой! Я всю ночь не могла спать от радостного волнения и всю ночь думала о событиях этого вечера».

Николай в своем дневнике был лаконичен: «Ездили в театр. Кшесинская 2-я произвела очень хорошее впечатление». Лаконизм не должен обманывать. В дневнике Николай обычно отмечал лишь внешние события (не касаясь интимной сферы) – встретился с тем-то, гулял в парке, стрелял ворон, – а если писал о произведенном на него человеком впечатлении, то дело и правда было серьезно.

Летом слегка обозначившийся роман имел платоническое продолжение. Гвардия находилась в летних лагерях в Красном Селе и занималась маневрами. По вечерам офицеры ездили в Царскосельский театр, где как раз выступала труппа Мариинки.

В антракте члены императорской семьи общались с артистами, и здесь Кшесинская снова пересеклась с Николаем. Как и другим выпускницам училища, ей полагалось не менее года танцевать в кордебалете, но вскоре ей стали давать сольные партии. Старшая сестра Юлия первой вышла на сцену Мариинки, так что следовавшая за ней Матильда в программках обозначалась как Кшесинская 2-я.

А для Романовых она уже была просто Маля. Список ее поклонников вскоре пополнился братом наследника Георгием Александровичем и его кузеном великим князем Сергеем Михайловичем.

Но и цесаревич остался. 17 июля 1890 года в дневнике он отметил: «Кшесинская мне положительно очень нравится». И еще через неделю: «Сегодня имел разговор с папой по известному вопросу». 30 июля: «Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно!». 31 июля: «Простился с Кшесинской». Летние лагеря сворачивались, а в Петербурге отец сообщил ему сыну о намерении отправить его в дальнее путешествие. И причину такого решения звали отнюдь не Матильда, а Алике…

Татуировка дракона

Первая встреча цесаревича Николая с внучкой королевы Виктории принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской произошла в 1884 году, когда ей было всего 12 лет.

В 1889 году она снова гостила в России у своей сестры Елизаветы (вышедшей замуж за великого князя Сергея Александровича). И Ники влюбился, записав в дневнике: «Я мечтаю когда-нибудь жениться на Алике Г.».

Отцу идея категорически не понравилась, поскольку он подыскал сыну другую невесту. Речь шла о принцессе Елене Орлеанской – правнучке свергнутого в 1848 году французского короля Луи-Филиппа. Династия, которую она представляла, не была царствующей, но и Французская республика не выглядела чемто незыблемым.

Александр III рассчитывал, что такой брак поспособствует заключению русско-французского союза. Сестра потенциальной невесты Амелия была замужем за королем Португалии Карлушем I, что тоже могло пригодиться. Елену Орлеанскую американская газета The Washington Post называла «воплощением женского здоровья и красоты, изящной спортсменкой и очаровательным полиглотом».

Однако Николая эта «спортсменка-комсомолка» не интересовала, поскольку он был поглощен отношениями с Алике и Матильдой. И батюшка решил отправить сына в круиз на Восток, проветрить мозги.

Плыли на крейсере «Память Азова». 28 апреля 1891 года русский корабль встал на якорь неподалеку от японского порта Нагасаки, в городке Инасе. Цесаревич и его свита периодически предпринимали туристические экскурсии, а японская полиция внимательно, но неназойливо отслеживала их передвижения. Из донесений агентов известно, как именно проводили свой досуг высокие гости.

Так, однажды на «Память Азова» были приглашены японские мастера татуировок. Самый опытный из них, Хоре-Кио, нанес на плечо цесаревича изображение желтого земляного дракона. Именно этот мифический зверь был символом года рождения цесаревича – 1868-го.

Мастер получил за работу целых 25 иен (в пять раз больше обычной таксы). Также татуировки сделали себе двое офицеров с «Памяти Азова» (заплатившие 8 иен каждый) и составлявший Николаю компанию в круизе принц Георг Греческий (выкроивший из своего «скудного» бюджета всего только 1 иену).

Вечером 3 мая русские веселились с гейшами в ресторане «Волга». Под конец гулянки Николай Александрович уединился с компаньонкой хозяйки – Омацу (Моорока О-Мацу), а принц Георг – с гейшей по имени Кику. Еще один визит к дамам имел место 9 мая во время экскурсии по Киото.

Существует предание, что в окрестностях Киото Николай Александрович посетил отшельника Теракуто. Мудрый старец предрек цесаревичу мученический венец и вечное спасение. Говоря о более близком будущем, Теракуто сообщил ему: «Опасность витает над твоей главой, но смерть отступит, и трость будет сильнее меча, и трость засияет блеском».

Предсказание исполнилось 29 апреля 1891 года, когда во время посещения небольшого городка Оцу стоявший в оцеплении полицейский Сандзо Цуда дважды нанес цесаревичу удар по голове саблей. Николая спасли двое рикш и принц Георг Греческий.

В последующие три дня, пока крейсер стоял на рейде Нагасаки, на корабль пребывали подарки и различные послания с выражениями соболезнования. Некая Сада Нагата в своем письме к губернатору Киото предлагала предотвратить войну с Россией следующим способом: «Выбрать самых красивых японских женщин, нарядить их как куколок и отправить в дар русским генералам… А я готова отправиться вместе с ними в Россию служанкой. Я жизни не пожалею ради того, чтобы доказать свою преданность государю. Прошу Вас снизойти к моей просьбе».

Русским об этом предложении почему-то не сообщили. Зато сам японский император «Сын Неба» (тэнно) покинул свою резиденцию и впервые в истории побывал на борту иностранного военного судна, где лично рассыпался в извинениях перед цесаревичем. Когда «Память Азова» покидал Японию, на память цесаревичу поднесли в подарок изготовленную в натуральную величину куклу гейши Омацу.

Здравствуй, Маля!

Наверняка цесаревичу были приятны воспоминания об экзотическом романе с гейшей, но у куклы, изготовленной из традиционных материалов (папье-маше, дерево, шелковая ткань, волосы, медь, стекло), была сильная современная конкурентка – фотография.

В путешествии цесаревич получил от Кшесинской два снимка – на одной была запечатлена сцена из спектакля, где Матильда в роли Красной Шапочки трепещет перед волком (намек, мол, «я перед Вами беззащитна»), на другой – демонстрирует новую укороченную балетную пачку. И это его распалило.

По возвращении из вояжа,в августе 1891 года, едва обняв родственников, он явился к Кшесинской, прямо домой. На глазу у нее тогда был ячмень, нога болела. Из воспоминаний: «Я не верила своим глазам, вернее одному своему глазу, так как другой был повязан. Эта нежданная встреча была такая чудесная, такая счастливая. Оставался он в тот первый раз недолго, но мы были одни и могли свободно говорить. Я так мечтала с ним встретиться, и это случилось так внезапно. Я никогда не забывала этого вечернего часа нашего первого свидания. На другой день я получила от него записку на карточке: “Надеюсь, что глазок и ножка поправляются. До сих пор хожу как в чаду. Постараюсь возможно скорее приехать Ники”».

Отец к этому времени перестал настаивать на браке с Еленой Орлеанской, поскольку союз с Францией стал реальностью и без ее помощи. И цесаревич весной 1892 года вывел, наконец, роман с Малей из платонической фазы. Отец балерины сразу поставил перед дочерью вопрос ребром: понимаешь ли ты, что императрицей никогда не станешь? Матильда ответила, как и положено артистке: «Я желаю испить чашу любви до дна».

Родители спорить не стали, позволив дочери встречаться с любовником прямо у себя на квартире. Поверяя дневнику свое видение ситуации, редактор «Нового времени» Алексей Суворин не стеснялся в выражениях: «Наследник посещает Кшесинскую и… ее. Она живет у родителей, которые устраняются, что ничего не знают. Он ездит к ним, даже не нанимает ей квартиры и ругает родителя, который держит его ребенком, хотя ему 25 лет. Очень неразговорчив, вообще сер, пьет коньяк и сидит у Кшесинских по 5-6 часов, так что очень скучает и жалуется на скуку».

Пожалуй, больше всего общество удивляло именно то, что цесаревич не мог достойно обеспечивать свою содержанку: все-таки встречаться у родителей любовницы считалось «дурным тоном». Николаю не хватало карманных денег, и он злился, что его роман привлекает такое внимание публики. Возможно, последней каплей стал эпизод, когда в дом Кшесинских в самый неподходящий момент нагрянул столичный градоначальник Виктор фон Валь, чтобы сообщить, что цесаревича срочно требует к себе папа.

Из воспоминаний Кшесинской: «Встречаться у родителей сделалось просто немыслимым, хотя Наследник, с присущей ему деликатностью, никогда об этом открыто не заговаривал, я чувствовала, что наши желания совпадают».

Видимо, какие-то средства Николай у батюшки вытянул и смог снять любовнице особняк на Английском проспекте. Визиты стали почти регулярными, и в обществе зашептались, что Кшесинская собирается перейти из католичества в православие. Это уже было тревожно. Уж не метит ли она в императрицы?

Свадьба – делу венец

На самом деле к Матильде наследник относился тепло, но жениться на ней, конечно, не собирался. Зато Кшесинской можно было пугать родителей, чтобы они разрешили брак с Алике, которая все же была не балериной, а принцессой из вполне почтенного семейства. И родители действительно брак разрешили.

Возможно, помимо «фактора Матильды», сыграли роль упорство цесаревича и то, что здоровье Александра III сильно пошатнулось, а он все же хотел еще при жизни пристроить своего сына.

Николай покаялся перед невестой в связи с Малей. Ответ звучал обнадеживающе: «Что прошло, то прошло и никогда не вернется. Все мы в этом мире окружены соблазнами, а когда мы молоды, то не всегда можем бороться, чтобы устоять перед искушением… Я люблю тебя даже сильнее с тех пор, как ты рассказал мне эту историю. Твое доверие так глубоко трогает меня… Смогу ли я быть его достойной?..»

Отношения с Кшесинской цесаревич пообещал разорвать и разорвал, написав ей теплое письмо: «Что бы со мной в жизни не случилось, встреча с тобой навсегда останется светлым воспоминанием моей молодости». Они даже еще раз встретились tet-a-tet, где-то на окраине Царского Села. Она приехала в своей карете, он верхом с красносельских сборов. Из воспоминаний Матильды: «Когда наследник поехал обратно в лагерь, я осталась стоять у сарая и глядела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся вдали. До последней минуты он ехал, все оглядываясь назад. Мне казалось, что жизнь моя кончена и что радостей больше не будет». Здесь Матильда, конечно, преувеличила. Она продолжала крутить романы с великими князьями, и за одного из них – Андрея Владимировича – вышла замуж.

Николай II стал императором после кончины отца – 20 октября 1894 года. Еще до окончания траура он отпраздновал бракосочетание с Алике, ставшей в крещении Александрой Федоровной. Годовщину своей свадьбы они впоследствии всегда отмечали вместе; от традиции отступили только один раз за год до революции.