Леонид Квасников – у истоков атомной бомбы

Советский разведчик Леонид Квасников еще со времен института проявлял задатки того, чтобы стать крупным ученым. Но партия направила его на службу в органы безопасности, где Квасников возглавил научно-техническое направление внешней разведки СССР. Именно он настаивал на активизации работы по добыче информации о разработках атомной бомбы. В 30-х годах к нему не прислушались, и ядерное оружие появилось в Советском Союзе гораздо позже, нежели в США.

Из аспирантов в чекисты

Леонид Квасников родился 2 июня 1905 года в Тульской губернии в семье железнодорожника. Отучившись в школе, поступил в Тульский железнодорожный техникум. По окончании которого в 1926 году два года проработал помощником машиниста, затем еще год техником в депо. В 1929 году был направлен машинистом на Московско-Курскую железную дорогу. Еще через год Леонид поступил в Московский институт химического машиностроения на механический факультет. По окончании которого в 1934 году был направлен на работу инженером в Чернореченский химический комбинат в Горьковской области. Но уже через год вернулся в институт, чтобы поступить в аспирантуру.

В 1938 году Леонида Квасникова включают в состав комиссии Наркомата оборонной промышленности по проверке заводов, выпускающих боеприпасы. Во время инспекции Квасников внес несколько рационализаторских предложений по автоматизации при снаряжении артиллерийских снарядов. Новшества были внедрены в производство, а сам Квасников обратил на себя внимание НКВД.

Пару месяцев его тщательно проверяли, а в сентябре 1938 года ему было предложено оставить научную деятельность и перейти в спецорганы. Как мы уже не раз писали, чистки 30-х годов довольно сильно ударили по органам безопасности. Тысячи опытных разведчиков и контрразведчиков были репрессированы. Их необходимо было кем-то заменить, и Лаврентий Берия объявил партийный набор. Под него попал и Квасников.

Отказаться от подобного предложения в те времена означало как минимум попасть в лагеря. Квасников не испытывал желания работать в разведке, но отказаться не решился. После непродолжительной учебы в Школе особого назначения (ШОН) НКВД Квасников был распределен в 5-й (американский) отдел ГУГБ НКВД. И именно там обратил внимание на то, что в американской прессе неожиданно исчезли всяческие упоминания о разработках американских ученых в сфере деления атома.

Недооцененная информация

Как выяснилось позже, администрация президента Франклина Рузвельта специально засекретила все со-общения на эту тему. Произошло это в конце 1939 года, после того как Альберт Эйнштейн написал личное письмо Рузвельту. В этом письме ученый утверждал, что гитлеровская Германия ведет разработки в области создания ядерного оружия. Рузвельт поручил американским ученым проанализировать выводы Эйнштейна.

Те признали, что создание оружия на основе деления атома возможно, но, мол, это дело далекого будущего. Рузвельт так не считал и приказал создать Урановый комитет. Одновременно с этим связался с Уинстоном Черчиллем и предложил объединить усилия по созданию атомной бомбы. В секретном договоре было прописано, что Великобритания и США будут тесно сотрудничать в этой сфере, обмениваясь не только информацией, но и учеными. А из-за начавшейся в Европе Второй мировой войны центр исследований решено было перенести в США, куда вскоре отправились десятки английских ученых.

Квасников обратил внимание на то, что западные СМИ как-то резко прекратили писать о разработках в сфере ядерной физики. Это могло быть случайностью, но молодой сотрудник НКВД, имеющий высшее техническое образование, так не думал. Он составил подробную записку, в которой изложил свое мнение, что необходимо усилить работу в направлении получения информации по поводу возможного создания атомной бомбы.

Однако его письмо не подвигло руководителей советской разведки активизировать усилия в данном направлении. Дело в том, что в то время ядерная физика в нашей стране переживала не лучшие времена. Несмотря на то что советский ученый-физик Николай Семенов еще в 1934 году создал общую количественную теорию цепных реакций (за что позже получил Нобелевскую премию), а в 1940 году Яков Зельдович и Юлий Харитон развили его идеи и утверждали, что цепная реакция применима к изотопам урана-235, в возможность создания атомного оружия в Кремле не верили. В чем их поддерживали и в Академии наук СССР, где еще в 1936 году научные разработки в ядерной физике назвали бесперспективными и не имеющими практического применения в народном хозяйстве.

Но все-таки письмо бывшего инженера не осталось незамеченным. Квасникова из американского отдела переводят старшим оперуполномоченным в отделение научно-технической разведки (НТР). В то время основные усилия разведки были направлены на получение образцов вооружений и технической документации из Германии. Пользуясь тем, что в то время мы с немцами активно дружили, советские разведчики и ученые посещали военные заводы, участвовали в испытаниях нового оружия, приезжали на полигоны, встречались с коллегами за кружкой пива, выпытывая любую информацию. Впрочем, немцы в СССР занимались тем же.

Квасников несколько раз побывал в Германии и Польше, сумел добыть множество технических документов. А его доклады отличались качественной проработкой всяческих инженерных идей. Некоторые докладные записки Квасникова прямиком направлялись на заводы, где сразу внедрялись в производство. Руководство НКВД отметило научный подход сотрудника и в феврале 1941 года Квасникова назначают руководителем отделения НТР.

Пользуясь тем, что теперь он стал руководителем направления, Квасников на свой страх и риск разослал поручения резидентурам в Англии, США, Канаде, Германии и Японии обращать внимание на любые сведения, связанные с разработкой атомной бомбы. В отличие от Академии наук и Кремля, он был уверен, что создание «супербомбы» вполне возможно. Если бы его самоуправство стало известно Лаврентию Берии, не сносить бы Квасникову головы. Но в то время всесильному наркому не было дела до научных разработок: все внимание было приковано к военным планам Германии.

Украсть секреты любой ценой!

Первые документальные подтверждения того, что Великобритания, США и Германия активно ведут разработки атомного оружия, были получены осенью 1941 года. А затем эти подтверждения стали поступать массово. В марте 1942 года подразделение, возглавляемое Квасниковым, составило докладную записку на имя Верховного главнокомандующего, в которой, в частности, говорилось: «С целью получения нового источника энергии в ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению атомного ядра было начато изучение вопроса об использовании атомной энергии урана для военных целей.

Из прилагаемых совершенно секретных материалов, полученных НКВД СССР из Англии агентурным путем, следует, что английский военный кабинет, учитывая возможности успешного разрешения этой задачи Германией, уделяет большое внимание проблеме использования энергии урана для военных целей.

В силу этого при военном кабинете создан комитет по изучению проблемы урана, возглавляемый известным английским физиком Джорджем Паджетом Томсоном. Комитет координирует работу английских ученых, занимающихся вопросами использования атомной энергии урана, в отношении как теоретической, экспериментальной разработки, так и чисто прикладной, то есть изготовления урановых бомб, обладающих большой разрушительной силой».

Но Берия данное письмо не завизировал и Сталину о выводах своих подчиненных докладывать не стал. Лишь в октябре 1942 года, когда стало абсолютно ясно, что немцы, американцы и англичане действительно сильно продвинулись в экспериментах с атомной энергией, Берия вынужден был извлечь на свет божий то письмо и представить его на заседании Государственного комитета обороны. На том заседании присутствовали советские ученые Иоффе, Семенов, Капица. Как нетрудно догадаться, речь шла об атомном оружии. Сталин, выслушав ученых и ознакомившись с докладной запиской Квасникова, принял решение усилить работы по созданию в СССР атомной бомбы. Для практического решения задачи была создана лаборатория №2, которую возглавил Игорь Курчатов.

На разведку возлагалась первоочередная задача добыть все возможное по данному проекту, не считаясь ни с какими сложностями. Для создания в США научно-технического отдела советской разведки туда направляют Леонида Квасникова. Он становится заместителем советского резидента в Америке Василия Зарубина по линии НТР.

Впрочем, подчинение Квасникова Зарубину было чисто номинальным. Он напрямую замыкался на куратора советского атомного проекта Берию и руководителя лаборатории №2 Курчатова. Последний очень тесно контактировал с советской разведкой, частенько составляя технические задания разведчикам. Разобраться в таких заданиях мог только тот, кто имел серьезное техническое образование.

Квасников лично отбирал себе подчиненных, которые должны были создать костяк той структуры, которая в конце концов и помогла Советскому Союзу создать атомную бомбу. В январе 1943 года он и несколько его подчиненных прибыли в США, где сразу стали искать подходы к Лос-Аламосу. Именно там был центр по созданию атомной бомбы. Были завербованы не сколько ученых, работавших в «Манхэттенском проекте», и вскоре в Москву стала поступать информация. А в конце 1943 года в США прибыл Клаус Фукс.

Член компартии Германии с 1932 года, Фукс переехал в Великобританию после прихода Гитлера к власти. А там был привлечен к работам по ядерной физике. В 1943 году, по личной просьбе руководителя «Манхэттенского проекта» Роберта Оппенгеймера, Фукса переводят в Лос-Аламос и допускают к самым сокровенным тайнам создания атомной бомбы. И эти секреты стали плавно перекочевывать в Москву.

Противостояние с Берией

В 1944 году из США были вынуждены уехать советский резидент Зарубин и его жена, с которыми у Квасникова сложились весьма хорошие отношения.

Зарубин, понимая, что в науке он не такой уж знаток, давал Квасникову и его людям возможность работать так, как им удобнее. Оставляя за собой лишь общее руководство и обеспечение безопасности встреч с агентами.

В апреле 1945 года умер Рузвельт, относившийся к СССР с симпатией. Его место занял Гарри Трумэн, ненавидевший коммунистов. За советскими подданными началась тотальная слежка. Работать под легальным прикрытием становилось все труднее, и Квасникова в конце 1945 года отзывают в Москву.

В центральном аппарате разведки он становится сперва заместителем, а в 1947 году руководителем научно-технического управления разведки. И с того момента начинается противостояние Квасникова с Лаврентием Берией.

Впрочем, вполне возможно, что напряжение в отношениях наркома и разведчика-ученого произошло несколько позже, в конце 1949 года.

Напомним, что 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне состоялось испытание советской атомной бомбы. Испытания прошли удачно и те, кто был причастен к созданию ядерного оружия, были осыпаны наградами. Квасников был награжден орденом Ленина.

На приеме в Кремле Курчатов, получивший звание Героя Соцтруда, с энтузиазмом рассказывал Сталину, как ему помогли в работе сведения, добытые Квасниковым и его людьми. И Берии, который был куратором атомного проекта, это не понравилось.

В начале 1950 года он потребовал у Квасникова предоставить ему списки всех агентов, работавших по линии НТР. Это было настолько против всех правил, что Квасников сперва даже и не понял приказа. Но Берия настаивал.

Квасников отказался предоставлять подобную информацию, мотивировав свой отказ тем, что он не знает фамилий и адресов большинства агентов, которые проходят у него лишь по псевдонимам, а контактируют с ними лично резиденты. Берия не осмелился наказать строптивого подчиненного, обласканного самим Сталиным и поставляющего ценную информацию по линии НТР.

К тому времени управление научно-технической разведки поставляло данные не только по атомной тематике, но и по медицине, химической промышленности, машиностроению, радиолокации и многому другому.

Но и оставить без последствий «бунт» Квасникова Берия тоже не мог. Он приказал сократить на 50% штат управления НТР. А потом оставшуюся половину сократил еще вдвое. Квасников прекрасно понимал, что быстро подготовить замену сотрудникам, работавшим по линии НТР, невозможно, и сделал все, чтобы сохранить костяк своих подчиненных.

В частности, пользуясь тем, что по линии НТР выделялись огромные средства для покупки научно-технической информации, а проследить судьбу этих денег крайне трудно, он продолжал платить большинству уволенных подчиненных зарплату. И сохранил-таки около 70% сотрудников, которые вернулись в управление в 1953 году, после ареста Берии.

До 1966 года Квасников продолжал руководить направлением НТР и достиг на этом поприще больших успехов. Именно при нем научно-техническая разведка вышла на одну из ведущих ролей во внешней разведке СССР. Из отделения со штатом в пару десятков человек Квасников создал целую структуру, которая добывала научные секреты по всему миру.

В 1966 году полковник Квасников вышел на пенсию, но его частенько привлекали для консультаций и чтения лекций в специализированных учебных заведениях. Скончался Леонид Романович 15 октября 1993 года. 15 июня 1996 года Леониду Квасникову, за огромный вклад в обеспечение безопасности страны, было присвоено звание Героя России посмертно.