Крымская война. Почему вся Европа пошла против России

Говоря о Крымской (или как ее называли на Западе. Восточной) войне, мы имеем дело со случаем, когда то, что казалось злом, обернулось благом. Однако Россия к такому благу определенно не стремилась и войны не хотела.

Огромное количество внезапно окруживших Россию врагов стало для Николая I трагическим сюрпризом. И в плане исторических параллелей важно понять, каким образом русский царь оказался в подобной ловушке.

Великие державы

После наполеоновских войн Россия была самой сильной в военном отношении державой Европы. В целом же европейскую политику определяли так называемые «великие державы», включавшие также Британию, Францию, Австрию и Пруссию. На статус великих держав могли бы еще претендовать Соединенные Штаты и Китай, но дела европейские их мало интересовали, и, к тому же, обе страны находились тогда не в лучшей форме: США были расколоты по вопросу о рабстве, а Китай находился в упадке, пытаясь противостоять давлению «белых варваров», под каковыми подразумевались, в первую очередь, британцы.

Коварный Альбион располагал самой слабой среди великих держав армией, но имел самый сильный флот в мире. Главная же концепция английской внешней политики заключалась в том, чтобы играть против самой сильной сухопутной державы, стремясь натравить на нее другие европейские государства. К этому прибавлялись страхи лондонских политиков по поводу усиления России на Кавказе и в Средней Азии с перспективой нападения на. Индию, считавшуюся самой роскошной жемчужиной британской короны.

В отличие от Англии, Франция не была для России естественным врагом, и более того – Париж постоянно соперничал с Лондоном из-за колоний, так что союз между ними русский царь Николай I считал невозможным. Однако и у Петербурга с Парижем не все было гладко.

Русские цари воспринимали Францию как рассадник «революционной заразы». В 1830 году в Бельгии поднялось восстание с целью отделения от дружественных России Нидерландов. Французы бельгийцев поддержали. Николай I хотел отправить войска в помощь нидерландскому королю, но их пришлось задействовать для подавления восстания в Польше.

Французы и англичане поддерживали поляков так громко, что в воздухе запахло общеевропейской войной и Пушкин написал свое знаменитое «Клеветникам России», заканчивавшееся ироническим «приглашением»: «Так высылайте ж нам, витии, / Своих озлобленных сынов: / Есть место им в полях России, / Среди нечуждых им гробов».

Польское восстание было подавлено, причем Варшаву войска фельдмаршала Паскевича взяли в день 19-й годовщины Бородинского сражения, что выглядело и как щелчок по носу французов, традиционно вдохновлявших поляков на антироссийские эскапады.

Австрия и Пруссия соперничали, претендуя на то, чтобы выступать объединителем немецких земель. При этом в Пруссии многие считали, что прусские короли слишком слушаются российских монархов, хотя лучше бы сближались с западными «демократическими» державами. Выразителями этих настроений были основатели научного коммунизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс, выдавшие множество публикаций о том, что Российская империя – главный душитель свободы в Европе, а славяне в целом (кроме поляков) – реакционная раса.

Поводом для таких рассуждений стали события 1848-1849 годов и решающий вклад, внесенный 100-тысячной армией фельдмаршала Паскевича в подавление Венгерской революции. Россия спасла империю Габсбургов, в связи с чем министр иностранных дел Феликс цу Шварценберг заметил, что «Австрия еще удивит мир своей неблагодарностью». И удивила.

Убить «больного человека»

Виновником конфликта, который часто называют «нулевой мировой войной» стал «больной человек Европы» и тоже некогда великая держава – Османская империя. Из ее потенциального «наследства» Николая I интересовал только Стамбул (бывший Константинополь), обладание которым позволяло контролировать Босфор и Дарданеллы. Все прочее он был готов отдать другим великим державам.

Соответствующее предложение царь озвучил британскому послу в Петербурге Гамильтону Сеймуру, причем речь не шла о том, чтобы делить Турцию прямо сейчас. Но Сеймур и британское правительство предпочли истолковать царские откровения как предложение убить мирную, добрую, безобидную Турцию. И на этой почве начало сближение с Францией.

Чтобы Турция безобидной не выглядела, русское правительство традиционно педалировало тему угнетения балканских и ближневосточных христиан. Кроме того, по итогам предыдущих войн православная церковь получала особые права в Палестине с ее почитаемыми всеми христианами святынями.

И здесь на сцену выступил правитель Франции Наполеон III. С его подачи католическая церковь потребовала передачи ключей от Вифлеемской часовни, а также права сделать ремонт купола храма Гроба Господня в Иерусалиме. Султанское правительство, поюлив, удовлетворило требование французов. И Николай I решил, что получил шанс прикончить «больного человека» Европы.

В Стамбул в качестве специального посланника отправился князь Александр Меншиков, потребовавший переиграть решение с ключами и куполом, а заодно признать право России заступаться за христианских подданных султана. Последний пункт означал, что Россия получает мощный рычаг давления на Оттоманскую Порту.

В этот момент в Стамбул прибыл новый британский посол Чарльз Стратфорд-Редклиф, обещавший султану помощь британского правительства. При этом он рекомендовал дать русским такой ответ, который царя явно бы не удовлетворил, но выглядел как демонстрация готовности Турции к компромиссам.

Официальное признание «особых прав русской церкви в Палестине» не предполагало возвращение ключей или допуск к ремонту купола. Что до заступничества за балканских христиан, то турки обещали принимать русские протесты к сведению, хотя не обещали на них реагировать. Меншиков, отбывая, пригрозил туркам суровыми карами.

3 июля 1853 года русские войска вступили в Молдову и Валахию, которые объявлялись залогом, «доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». Дунайские княжества находились под совместным протекторатом России и Турции, но местное православное население встречало русские войска хлебом с солью и хоругвями, мечтая «перейти под царскую руку». Но пожелания народов в данном случае западные державы не интересовали. Англичане и французы наращивали в Эгейском море морские силы и настраивали турок на борьбу заверяя, что одних их не бросят.

16 октября 1853 года султан объявил войну России, и в тот же день турки напали на таможенный пост Святого Николая на Кавказе. В неравном бою погибли горсть русских стрелков и около двух сотен грузинских ополченцев. Победители перебили детей и женщин, распяли таможенного чиновника, отпилили голову священнику.

«Просвещенная Европа» ничего не заметила. Зато, когда 30 ноября 1853 года русская эскадра Павла Нахимова уничтожила в Синопе турецкий флот, британская и французская пресса рыдали над судьбой несчастных турецких матросов. Выяснилось, что и напали «русские варвары» во время войны «внезапно и коварно», и не всем после потопления их кораблей успели оказать помощь.

Николай I не удивился, когда в марте 1854 года Англия и Франция тоже вступили в войну. Однако действия Австрии стали для него шоком. Правительство Франца-Иосифа потребовало оставить Дунайские княжества, и этот ультиматум пришлось выполнить. Вступление в борьбу Австрии могло закончиться только стратегическим окружением русских войск в Дунайских княжествах. Чтобы приглядывать за австрийцами на границе, пришлось держать армию в 100 тысяч штыков, которые пригодились бы под Севастополем.

Как делили Россию

Французская газета «Конститюсьонель» писала: «Россия в течение немногих недель потеряет плоды денежных затрат, гигантских трудов, огромных жертв не одного поколения. Крепости, что она возводила на берегах Балтийского и Черного морей, не жалея ни терпения, ни времени, ни денег, будут сровнены с землей, взорваны и уничтожены огнем объединенных эскадр Франции и Англии». Английский премьер Пальмерстон набросал схему послевоенного переустройства: Швеция получает Финляндию, восстанавливается независимая Польша, Грузия и Крым передаются Турции. И самое неприятное, что такой сценарий был вполне реален.

Из великих держав от вступления в антироссийский лагерь воздержалась лишь Пруссия. Не поддалась на соблазны и Швеция: в Стокгольме правильно поняли, что куда Россию ни отодвигай, она все равно останется шведским соседом.

Зато войну объявило маленькое Сардинское королевство, правитель которого, король Виктор Эммануил II, хотел лишь одного – сделать любезность Наполеону III в расчете, что он поможет объединить Италию. Это был своего рода крестовый поход против России.

При этом англичане и французы не стали повторять ошибку Наполеона и не полезли вглубь России, решив развернуть войну по периметру ее границ. С одной стороны, это не позволяло нанести решающий удар, с другой – давало возможность отгрызать пограничные и слабо интегрированные в состав империи территории. И эта оторванность объяснялась не только политическими, но и логистическими- причинами. В стране лишь формировалась сеть железных дорог, а поскольку морские коммуникации были налажены давно, добраться на Кавказ или в Крым из Франции было не сложнее, чем из Петербурга. В Крыму по вине бездарных командующих русская армия проиграла битвы на Альме (сентябрь 1854-го), Инкермане (ноябрь 1854-го) и на Черной речке (август 1855-го). Между тем, стоило войскам оказаться не под командованием Меншикова или Горчакова, а всего лишь вполне среднего Павла Липранди, и они, даже уступая врагу в численности, разбили врага при Балаклаве (октябрь 1854- го). Что касается битвы за Севастополь, то с более чем трехкратным превосходством союзники лишь через 10 месяцев смогли захватить южную часть города (сентябрь 1855-го).

На Тихом океане экспедиция против Петропавловска-Камчатского вообще закончилась унизительным фиаско (сентябрь 1854 года). Союзная эскадра имела около 2,7 тысячи человек на борту и 212 пушек. Однако вражеский десант был разбит и с позором ретировался. Борьба на Кавказе вообще представляет собой череду сплошных русских побед: Башкадыклар (1853), Кюрюк-Дара (1854), и, наконец, взятие Карса, где в плен сдались 11 тысяч турок (ноябрь 1855 года). Однако при всех успехах война, в которой России пришлось вести борьбу почти со всем миром, была предсказуемо проиграна.

Николай I умер 2 марта 1855 года, и его смерть вызвала толки о самоубийстве. Несмотря на внешнюю бодрость, император находился в состоянии депрессии, поскольку понимал, что войну выиграть невозможно. Как человек православный, на самоубийство он бы не решился, но это могло быть самоубийство как бы подсознательное: царь умер от воспаления легких, подхваченного на войсковом разводе из-за того, что не хотел одеваться потеплее.

Умирая, он говорил своему сыну Александру II: «В плохом порядке сдаю я тебе свою команду, Сашка». Сашка сделал что мог и даже больше. Взяв Малахов курган в годовщину Бородинского сражения и поработав на имидж Наполеона III, французы больше интереса к боевым действиям не испытывали. Турки, как раз потерявшие Каре, вообще хотели, чтобы все завершилось как можно скорее. Оставались лишь англичане, но их – спасенных французами при Инкермане, разбитых при Балаклаве и без толку протолкавшихся перед севастопольским Большим реданом, – никто особо не спрашивал.

– И посланный на Парижский конгресс Алексей Орлов добился приемлемого мирного договора (март 1856-го). В территориальном плане Россия лишилась клочка Бессарабии, расстаться с которым пришлось, чтобы соблюсти требование обеспечения свободы судоходства по Дунаю. При этом в качестве достойной компенсации Россия получала свободу плавания по самой большой реке Европы. Самым болезненным был пункт, запрещавший иметь России на Черном море военный флот, но такой же запрет получила и Турция.

Положительные итоги

Необходимость кардинального реформирования социальной и политической системы была в России столь очевидной, что Александр II сумел, наконец, запустить процесс назревших реформ, самой важной из которых стала отмена крепостного права. Россия временно как бы ушла с внешнеполитической арены, но при этом добилась двух важных успехов. Сосредоточение в ходе Крымской войны огромных сил на Кавказе позволило к 1859 году принудить Шамиля к капитуляции, а в 1864 году подавить последние очаги сопротивления горцев. На Дальнем Востоке был подписан Пекинский мир (1860) с Китаем, расширивший империю Приморьем и Приамурьем.

Австрия расплатилась за свою неблагодарность в 1859-1861 годах, когда при помощи Наполеона III Пьемонт запустил процесс объединения Италии, а Дунайские княжества объединились в единое государство Румынию. В случае сохранения альянса между Петербургом и Веной такой сценарий был бы невозможен, но теперь Россия и Франция с удовольствием блокировались против Габсбургов.

У англичан снова начались скорби, связанные с тем, что Россия активизировала продвижение в Средней Азии. Но Франция уже не хотела вписываться за британцев, у нее появились другие заботы.

В 1870 году грянула Франко-прусская война, закончившаяся крахом империи Наполеона III. В 1871 году Россия объявила о «восстановлении своих державных прав» на Черном море, а на карте мира появилась новая Германская империя – Второй рейх, потом появился Третий рейх. Современные политологи говорят о создающемся сегодня Четвертом рейхе. С Российской империей Европе жилось как-то спокойней.