Как Лев Исавр спас Европу от арабов

Если задать вопрос «кто спас Европу от арабского нашествия?», то человек, должным образом учившийся в школе, вспомнит французского майордома Карла Мартелла и битву при Пуатье. При этом для широкого круга людей совершенно неизвестен византийский император Лев III, вклад которого в борьбу с арабской экспансией куда значительнее. Сейчас мы о нем и расскажем.

Восхождение на престол

Начнём с бесстрастных фактов. Правда в том, что арабские хроникёры не придавали особого значения поражению при Пуатье. Для них это была лишь досадная неудача, которая не смогла затмить боли от поражения 718 года под стенами Константинополя, где войска халифата потеряли больше воинов, чем вторглось во Францию. Да и не Пуатье положило конец экспансии ислама, а сопоставимая с ним по масштабу битва при Акроиноне, произошедшая восемью годами позже. И у стен Константинополя, и при Акроиноне арабы были остановлены одним и тем же человеком — Львом III Исавром, правителем Византийской империи.

Будущий базилевс родился около 675 года нашей эры на юге полуострова Малая Азия, где проживал народ исавров — отсюда и его прозвище. В те годы Византия уже несколько десятилетий вела ожесточенные войны с Омейядским халифатом, распространившим свою власть на огромных просторах от Индии до Атлантики. Вторжение мусульман обернулось для империи настоящей катастрофой. Византия лишь за несколько лет до его начала закончила тяжелейшую 25-летнюю войну с персидской державой и просто не имела резервов для отражения новой крупной угрозы. Империя потеряла большую часть своих земель, потонула в кризисе, смутах и придворных интригах.

В 705 году Лев Исавр, служивший в византийской армии, оказался втянут в дворцовые склоки и посодействовал воцарению императора Юстиниана II. С этого момента его карьеpa пошла гору, и, надо отдать Льву должное, он честно выполнял свой долг перед государством, по заслугам став правителем фемы Анатолика, одной из важнейших имперских областей.

В 716 году страну потряс ещё один переворот: флотские командиры, направленные императором Анастасием II для уничтожения строившихся арабских кораблей, взбунтовались, свергли базилевса и посадили на трон своего ставленника. Это был уже шестой император за двадцать лет, и на сей раз Лев Исавр отказался признавать его власть.

Выступив против узурпатора, он разбил его войска, однако проявил милосердие и сохранил проигравшему жизнь в обмен на отречение от власти и монашеский постриг. Уже этим он выделился среди бесконечной череды претендентов на византийский престол. Кроме того, желая придать как можно больше законности своей власти, Лев Исавр официально стал императором только после одобрения Константинопольским сенатом и с благословления патриарха — то есть после процедур, которыми многие его предшественники пренебрегали.

Осада Константинополя

Едва став императором, Лев III получает тревожные известия: огромная исламская армия численностью в 120 тысяч воинов двинулась на Константинополь, решив нанести империи смертельный удар. Во главе её стоял Маслама ибн Абдул-Малик, прославленный военачальник и брат халифа. Базилевс, имея под рукой от силы 40 тысяч человек, не стал рисковать и встречать противника в чистом поле. Вместо этого он начал готовиться к осаде: делал запасы провизии, укреплял стены, тренировал людей, ремонтировал корабли. В соседнюю Болгарию к хану Тервелу, принявшему христианство, отправились послы, чтобы заключить союз. За пять месяцев арабы, захватив ряд городов и превратив их в свои опорные пункты, подошли к Мраморному морю. С помощью 1800 больших и малых транспортных судов они переправились в Европу и приступили к правильной осаде Константинополя с суши и с моря. Никогда прежде древний город не подвергался такой серьёзной опасности. В тот момент он стал последней преградой на пути войск ислама, готовых захватить Балканы, а затем и весь христианский Запад.

Арабы разделили свои военные суда на две группы, которые, сменяя друг друга, участвовали в блокаде города с моря. Лев Исавр, внимательно наблюдая за этими манёврами, дождался подходящего момента, когда течение Босфора и направление ветра оказались благоприятны, и отправил в атаку собственные корабли, вооруженные греческим огнём — зажигательной смесью, которую византийцы метали с помощью сифонофоров, прообразов огнемётов.

Внезапная атака принесла успех — удалось сжечь множество арабских судов. Однако вторая группа кораблей халифа ринулась в погоню за византийским флотом, когда тот начал возвращаться в бухту Золотой Рог. Расчет был на то, что, завязав бой с отступающими кораблями, в неразберихе удастся ворваться в Константинополь с моря, где стены были ниже. Но именно этого и ожидал Лев Исавр, заманивший арабов в ловушку. На стенах уже стояли метательные машины и множество лучников, обрушивших дождь стрел и огня на противника. Попытка штурма превратилась для мусульман в бойню.

Вскоре на выручку к византийцам поспели болгары. Хан Тервел во главе своей конницы смог неожиданно появиться в тылу у арабской армии и завязать бой, попутно поджигая обоз. Мусульмане кинулись отбиваться — ив это время из ворот Константинополя появились византийцы, ворвавшиеся в лагерь воинов Аллаха и уничтожившие немало осадных орудий.

Подобное нападение не могло разгромить армию халифата — уж слишком она была большая. Однако потери оказались чувствительны, и Маслама ибн Абдул-Малик отныне стал действовать осторожнее. Он даже вынужден был возвести на скорую руку собственные оборонительные линии, чтобы отбиваться от болгар и вылазок византийцев. Несколько попыток прощупать слабые места Константинополя с суши закончились ничем.

В итоге арабам пришлось зимовать во Фракии. Как назло, зима выдалась для тех широт неожиданно суровой. В окрестностях Константинополя держалась минусовая температура, выпал снег. В арабском лагере пала большая часть лошадей и верблюдов, от болезней начали страдать люди.

Весной 718 года осаждающие немного воспряли духом и попытались избавиться от болгар, предприняв масштабное наступление на их позиции. Однако оно закончилось полным провалом, так как ещё помнивший недавнее кочевое прошлое своих предков хан Тервел использовал классическую степную тактику: заманил врага в ловушку ложным бегством, а затем внезапным нападением отправил в мир иной несколько десятков тысяч врагов. Остальная часть армии Абдул-Малика не могла ничем помочь несчастным: их отвлекал своими вылазками Лев III.

Последняя схватка

Несмотря на неудачи, арабский полководец упорствовал. Его армия всё ещё оставалась больше, чем у соперников, а на помощь из Северной Африки шли два флота со свежими бойцами и припасами на борту. Как вспоминал византийский хроникёр, видевший прибывшее войско, «от дворца Иерии до города все море было покрыто судами». Такое громадное количество кораблей могло напугать кого угодно — но не Льва III. Он заметил, что, опасаясь подплывать к Константинополю, корабли противника сгрудились у расположенного недалеко от лагеря арабов залива, мешая друг другу. Это был шанс, которым базилевс не мог не воспользоваться. Он снова послал в атаку флот, вооруженный греческим огнём. Ожесточённое сражение закончилось безоговорочной победой византийцев. Одни арабские корабли сгорели, другие сели на мель, пытаясь спастись бегством, третьи воины Льва Исавра взяли на абордаж, захватив богатую добычу и оставив армию Маслама без припасов.

С этого момента ситуация для осаждающих стала катастрофической. Начался голод, на мясо был забит оставшийся скот, разразилась эпидемия. Не оставалось ничего иного, кроме как снять осаду и начать позорное отступление. 15 августа 718 года под ликующие крики со стен Константинополя силы халифата двинулись в обратный путь. Домой вернулись немногие. Когда посчитали потери, выяснилось, что в византийских землях осталось до ста тысяч воинов. Никогда прежде халифат Омейядов не терпел подобных поражений. Шок от произошедшего был столь силен, что вплоть до XIV века мусульмане не рисковали снова брать в осаду древний город.

Византия получила столь необходимую ей передышку для наведения порядка и проведения реформ. Когда в 726 году новый халиф решил начать войну, Лев Исавр был уже готов. Теперь он не пропускал арабов вглубь своего государства, отвечая на их вторжения вылазками на территорию врага. Борьба приобрела характер затяжного приграничного противостояния. Только в 740 году Омейяды снова предприняли попытку крупномасштабного вторжения. Тремя клиньями мусульманские армии перешли границу. Однако Лев III вновь оказался на высоте. Он перехватил одну из армий у Акроинона и практически полностью уничтожил её — из двадцати тысяч человек домой, в халифат, вернулось лишь шесть с небольшим. Остальные две армии арабов, не добившись крупных успехов и испугавшись той же участи, вынуждены были отойти, теряя людей после регулярных нападений византийцев.

Акроинон закрепил успехи империи в противостоянии с халифатом и наметил перелом в арабо-византийских войнах. Потеряв ореол непобедимости, династия Омейядов столкнулась со столь громадными проблемами, что всего через десять лет после этого она распалась на части. Стараниями Льва Исавра его государство смогло продлить свою жизнь ещё на много столетий, а Европа вздохнула спокойно, почувствовав ослабление давления со стороны арабского мира.

И всё же имя Льва III оказалось почти забыто, ес ли сравнивать с Карлом Мартеллом. Причиной тому, скорее всего, была его внутренняя политика. Лев Исавр стал первым в череде императоров-иконоборцев, безуспешно пытавшихся реформировать церковь согласно своим взглядам. Несмотря ни на что, политика иконоборчества в итоге потерпела поражение, а её идеологи оказались очернены. В позднейшие времена о них отзывались в основном в негативном ключе, забыв те победы и свершения Льва III или его сына, Константина V, начавшего постепенно возвращать утраченные империей земли. Так и вышло, что в массовом сознании звание защитника христианского мира от экспансии ислама досталось французскому майордому, а не византийскому императору. Хотя, при всём уважении к Карлу Мартеллу, заслуги его всё же более скромны.