Город-мираж – Арзамас-16

При всём разнообразии хвалебных и нелестных мнений о советской власти, нельзя не поражаться её самобытной гениальности. Сугубо прагматичные решения, пропитанные глубочайшим символизмом, — конёк строителей коммунизма. Философский посыл некоторых проектов тянет за собой такую прорву смыслов, что от одного только взгляда в эту бездонную необъятность начинает кружиться голова. Достаточно вспомнить Мавзолей Ленина, знаменитые сталинские высотки, до сих пор не дающие оккультистам спокойно спать по ночам, или самый крупный в СССР открытый бассейн «Москва». Если идейный посыл и масштабность этих предприятий вас не очень-то поражают, как вам такая история?

Свято место пусто не бывает

В 1664 году на старом тюркском городище близ речки Саровки, что южнее Нижнего Новгорода, устроил свою отшельническую келью пензенский инок Феодосии, а вслед за ним там же принял аскезу послушник Краснослободского монастыря Герасим. Вскоре монахи покинули свою смиренную обитель, но свято место не осталось пустовать — на затерянном в глуши городище, огороженном от мира лесами с четырех сторон, поселился иеромонах Исаакий. Со временем Саровская пустынь стала местом паломничества, и в 1706 году в обители заложили скромный деревянный храм в честь иконы Божьей Матери и первый монастырь. С 1778 по 1833 год в монастыре жил русский чудотворец Серафим Саровский, за деяния причисленный к лику святых по велению императора Николая II в 1903 году. Грандиозные торжества по случаю канонизации преподобного Серафима продолжило празднование 200-летнего юбилея обители, куда по сему благому поводу съехалось великое множество высокопоставленных гостей.

А после случилась Революция. Монастырь был разорён и, постояв какое-то время в запустении, закрыт.В 1927 году территория и всё оставшееся имущество были переданы в ведомство Нижегородского управления НКВД. В последующие годы на базе строений бывшей святой пустыни была организована детская трудовая колония, а после — исправительная колония для подростков и взрослых заключённых при заводе №550. В ноябре 1938 года, незадолго до начала Второй мировой войны, была закрыта и она. Не до неё стало.

Тем временем XX век жил совершенно иными ценностями. Правительства ведущих мировых держав всесторонне поддерживали исследования в области ядерной физики и радиохимии, закономерным результатом которых должно было стать создание атомной бомбы — венца передовых оружейных технологий. Советский Союз, всерьез обеспокоенный успехами американцев по созданию ядерного оружия невиданной разрушительной силы в рамках «Проекта Манхэттен», решил всеми силами ускорить работу над собственным «изделием», как иносказательно товарищ Сталин называл советскую атомную бомбу. В феврале 1943 года Государственный комитет обороны принял первое постановление о создании бомбы. Общее руководство проектом было возложено на зампреда ГКО Лаврентия Берию и выдающегося советского физика Игоря Курчатова. При Академии наук СССР создали особую комиссию по урановой проблеме, в которую вошли виднейшие отечественные учёные. Но после событий лета 1945 года политика конфиденциальности изысканий была в корне пересмотрена.

Рождённый по приказу

Первая в истории (и, к счастью, последняя) военная ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки не оставила иллюзий в отношении позиции Соединённых Штатов. Сила развращает, и американцы не брезговали пускать её в ход для демонстрации собственного величия. Вслед за Второй мировой начался затяжной период холодной войны — противостояния гигантов, СССР и США.

В свете нового взгляда на вчерашних союзников, все советские ядерные наработки были строго засекречены. 20 августа 1945 года было создано Первое главное управление Бориса Ванникова по организации атомной промышленности. Филиал лаборатории №2 Академии наук СССР (с 1943 года занимавшийся атомной проблемой под прикрытием создания опытных ракетных двигателей) перебазировался в НИИ-6 Министерства сельскохозяйственного машиностроения и на Софринский полигон в Подмосковье. Но оставить режимный объект вблизи столицы, особенно с учётом всех опасностей экспериментального производства, было недопустимо.

Поиски места для постоянного размещения сверхсекретного объекта велись с конца 1945 года. Необходимо было учесть массу непростых требований. Во-первых, территория должна была располагаться в малонаселённой местности вдалеке от крупных городов, но при этом достаточно близко от Москвы. Во-вторых, местность должна была быть лесистой, чтобы не привлекать лишнего внимания и исключить фактор случайного обнаружения. И, в-третьих, там уже должна быть организована хотя бы базовая инфраструктура. Задача, мягко говоря, непростая. После долгих вдумчивых поисков ответственная группа ГПУ в лице заместителя наркома боеприпасов Петра Горемыкина, профессора Юлия Харитона и замнаркома транспортного машиностроения Павла Зернова остановила свой выбор на посёлке Саров, расположенном на границе Горьковской области и Мордовской АССР. Той самой Саровской пустоши, где с 1938 года ветшали монастырские и лагерные бараки с какими-никакими коммуникациями.

1 апреля 1946 года на базе находящегося в ведении НКВД завода №550 в Сарове было заложено строительство собственного закрытого предприятия для филиала лаборатории №2, а 9 апреля, согласно постановлению Совета Министров СССР №805-327, лаборатория реорганизовалась в Конструкторское бюро №11 — будущую альма-матер первой советской атомной бомбы.

Секретный город-институт

Для стройки секретного объекта правительство создало особые условия. Не было никаких предварительных проектов или смет — всё это повлекло бы за собой бесконечную бюрократическую волокиту и неизбежно оставило бы подозрительный след в архивах. А ведь КБ-11 для непосвящённых просто не существовало! Поэтому строительство оплачивалось непосредственно по фактическим затратам. Но, несмотря на все поблажки, первые производственные корпусы были отстроены только к началу 1947 года. Часть лабораторий и вовсе разместили в отремонтированных строениях старого монастыря. Такая вот «монастырская кухня».

17 февраля 1947 года объекту был официально присвоен статус закрытой режимной зоны, а летом того же года всю территорию взяли под войсковую охрану. Посёлок был изъят из административного подчинения Мордовской АССР и исключён из всех учётных материалов по административному делению РСФСР Не стало его и на картах. «Города Арзамас-16 тогда просто не существовало, — вспоминает житель закрытого города Алексей Захряпа. — Были просеки, бараки с заключёнными, которые строили первые площадки «„объекта” конструкторского бюро — КБ-11. Дома жилые стали возводить позже. А вот контрольно-пропускной пункт уже имелся, там-то я и служил». По мере того как строительство режимного объекта становилось всё более сложным, а в сам Саров начали свозить специалистов и оборудование, всё больше внимания стали уделять жилому посёлку. Постепенно вокруг ядерной лаборатории в глуши новгородских лесов вырос целый городок — с домами, больницей, школой, библиотекой, Домом культуры, театром, стадионом и парком. А по периметру этого тихого, сытого и благоустроенного наукограда прекрасных учёных и специалистов возвышалось ограждение с колючей проволокой, проходила контрольно-следовая полоса, стояли КПП и наблюдательные вышки…

В обеспечение жизнеспособности экспериментального КБ-11 были вложены титанические усилия. И это при том, что строительство велось в послевоенные годы, не менее тяжкие, чем сама война. Но все ожидания оправдались. За три коротких года трудами талантливых конструкторов и инженеров была создана первая советская атомная бомба. В документах она фигурировала как РДС-1, что изначально обозначало «Ракетный двигатель С», где «С» выступало маркером типа топлива. После успешных испытаний 1949 года окрылённые успехом создатели как только не расшифровывали эту аббревиатуру — и «Ракетный двигатель Сталина», и «Россия делает сама», и «Родина дарит Сталину». В дальнейшем было принято постановление о строительстве первого в СССР завода по промышленному производству атомных бомб в составе КБ-11.

Вплоть до середины 1950-х годов сотрудники сверхсекретной «кузни» ядерного щита Страны Советов не могли покинуть территорию своего благополучного закрытого городка, чтобы никто ненароком не прознал об «объекте», которого официально не существовало. Лишь много позже, когда население ЗАТО заметно разрослось, пропускной режим решили смягчить.

17 марта 1954 года закрытым постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР «Об образовании городских и поселковых советов в закрытых городах и посёлках» ядерному городку было присвоено название Кремлёв. В1960 году его вновь решили переименовать в Арзамас-75, но по чистой случайности цифра 75 с точностью до километра совпадала с протяжённостью автомобильного пути до Арзамаса, что посчитали грубейшим нарушением конспирации. Только в 1966 году прозябающая в безвестности колыбель прогресса наконец получила новое, хоть и безликое, название — Арзамас-16, прошедшее с ним через развал Советского Союза.

Сегодня город, хоть и перестал быть государственной тайной, остаётся режимным объектом и носит историческое имя Саров. За всю историю атомного проекта туда не удалось проникнуть ни одному шпиону. Согласитесь, есть какая-то горькая ирония в том, что ядерная бомба — спелый плод торжества науки, сумевшей расщепить атом, саму основу мироздания, и обуздать заложенную в нём силу, — родилась на земле, некогда считавшейся святой.

Под таким углом обстановка строжайшей казённой секретности превращает научный подвиг в священнодействие. В новую религию перерождённой страны победившего атеизма.

Случайность или тонкий идеологический замысел? Не так уж важно.