Галилео Галилей: дорога к звездам

В феврале 1615 г. римская инквизиция, как сейчас принято говорить, «завела дело» на гениального флорентийского математика и философа Галилео Галилея (Galileo Galilei). А через год — 5 марта 1616 г. — Рим объявил отстаиваемый ученым гелиоцентризм «опасной ересью». С тех пор минуло ровно четыре столетия. Такой вот своеобразный юбилей…

Но всем этим печальным событиям в жизни Галилея предшествовало его удивительное возвышение, главной причиной которого, конечно же, стал его первый телескоп.

Нелегкий путь

Родился Галилео Галилей 15 февраля 1564 г. в Пизе. Его отец, Винченцо Галилей, был человеком знатным, но небогатым. В 1572 г. он вместе с домочадцами переехал во Флоренцию, где правили покровители искусств и науки Медичи.

Начальное образование молодой Галилео получил в монастырской школе. Учился он хорошо и с удовольствием, даже подумывал стать священником, но отец был против и в 1583 г. отправил своего первенца в Пизанский университет — изучать медицину. Там Галилей впервые познакомился с математикой и был буквально очарован этой наукой. Не удовлетворенный уровнем ее преподавания, он начал изучать математику вне стен университета, да так усиленно, что его отец не на шутку всполошился: хобби могло помешать сыну получить медицинское образование. Винченцо даже запретил своему другу Остилиусу Ричи консультировать Галилео.

Опасения Винченцо были небеспочвенными: его сын занимался математикой в ущерб метафизике, схоластике и прочим учебным предметам. Но человек не может хорошо учиться и работать, если у него нет интереса к будущей профессии, а Галилео не влекли «свободные искусства» — риторика, медицина и прочее. Его интересовали точные науки.

Сперва Галилей с помощью уже упомянутого Остилиуса Ричи овладел геометрией Евклида, а после, уже самостоятельно — механикой Архимеда. «С Архимедом можно смело прогуливаться как по земле, так и по небу» — заявил будущий ученый. Особенно его увлек предложенный древнегреческим физиком способ определения чистоты драгоценных металлов.

По преданию, царь Сиракуз приказал Архимеду определить, из цельного ли золота сделана его корона. Работая над царским заказом, ученый открыл и сформулировал основной закон гидростатики: «Тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость». После он взвесил в воде корону и равный ей по массе слиток золота, перевесивший подделку из-за своей более высокой плотности.

Галилей пошел дальше и на основе закона Архимеда создал гидростатические весы, позволяющие при взвешивании определять плотность драгоценных камней и металлов. Этот прибор ювелиры используют и по сей день.

А до этого, еще будучи студентом университета в Пизе, Галилео на основе открытых им законов изобрел пульсолог — маятник, позволяющий с высокой достоверностью определять состояние больного. Его выдумка быстро завоевала популярность у врачей той эпохи. Впоследствии, воспользовавшись закономерностями колебательного движения, сформулированными молодым Галилеем, голландец Христиан Гюйгенс (Christiaan Huygens) создал первые маятниковые часы с регулярным ходом. По-видимому, именно тогда, в студенческие годы, Галилей тайно ознакомился с негласно запрещенным учением Коперника. «Коперник — богу соперник!» — испуганно шептались его современники.

Во время своего обучения Галилей проявил себя не только как оригинальный изобретатель и ярый любитель математики, но и как не менее страстный спорщик, который, к великому неудовольствию своих менторов-схоластов, вообразил себя вправе иметь собственное мнение по всем научным вопросам, не считаясь даже с авторитетом великого Аристотеля.

Критика Аристотеля в ту пору воспринималась как святотатство. Двумя веками ранее сам Фома Аквинский «обосновал» фундаментальные принципы христианской теологии с помощью аристотелевской логики. Немудрено, что на третьем году студенчества Галилей был отчислен: отец не смог дальше оплачивать его образование, а обучать его бесплатно (такое исключение делалось для самых способных студентов) руководство университета отказалось наотрез. Однако нашелся человек, сумевший по достоинству оценить юного мыслителя.

«Со времен Архимеда мир не видел такого гения, как Галилей!» — заявил маркиз Гвидобальдо дель Монте (Guidobaldo del Monte), военный инженер и талантливый математик.

Маркиз не ограничился похвалой, а принял живое участие в судьбе ученого, который на тот момент жил частными уроками, едва сводя концы с концами. Он порекомендовал его на должность профессора математики в Болонском университете, а рекомендации Гвидобальдо дорого стоили. Однако и в Болонье, и в Риме его протеже ждал неуспех — и это несмотря на повсеместное признание научных достижений Галилея.

Тогда дель Монте через своего брата-кардинала Франческо Мария Борбоне представил Галилео тосканскому герцогу Фердинанду I Медичи (Ferdinando I de’ Medici), предварительно за него походатайствовав. А сводный брат Фердинанда — Джованни Медичи, незаконнорожденный сын Лоренцо Великолепного — вернул недоучившегося студента в Пизанский университет в качестве профессора математики! Жалованье, впрочем, Галилею, как человеку без ученой степени, назначили самое минимальное.

Через несколько лет маркиз дель Монте помог своему протеже устроиться в Падуанский университет. Там жалование было выше, но все равно финансовое положение ученого оставалось шатким.

В начале XVII века Галилео Галилей попал в щекотливое положение. После безвременной кончины Винченцо старшинство в семье перешло к нему. Надо было подумать о приданом для сестер, о судьбе младшего брата… Кроме того, научно-исследовательская деятельность также требовала денег.

Галилей, как и большинство ученых эпохи Возрождения, порой «дарил» свои открытия и изобретения сильным мира сего. Так, например, он преподнес изобретенный им военный компас герцогу Гонзага, а книгу, объясняющую работу этого прибора, посвятил дому Медичи. С одной стороны, правителям было лестно, с другой — с их помощью Галилей смог найти больше учеников. Вне зависимости от значимости открытия покровители обычно награждали ученого подарками (спонсировать наличными тогда было не принято). Но даже самое щедрое подобное вспомоществование не могло разрешить финансовых затруднений великого флорентийца.

Взгляд в бесконечность

Прослышав, что голландцы изобрели чудо-трубу, с помощью которой можно разглядеть удаленные предметы, Галилей начал эксперименты со стеклами от очков. В 1609 г. он собрал аналог голландской подзорной трубы и направил ее в небеса. Его первый инструмент давал трехкратное увеличение, и ученый взялся его усовершенствовать. Убедившись, что очковые линзы малопригодны для оптических приборов, он стал шлифовать их собственноручно, обработав более трехсот линз, и в итоге получил телескоп, дающий 32-кратное увеличение.

Свое изобретение Галилей продемонстрировал 25 августа 1609 г. правителям Венеции, а они распорядились удвоить ему жалование. Впоследствии ученый изобрел также микроскоп. Однако вовсе не эти оптические приборы, позволяющие заглянуть в иные миры, послужили возвышению Галилея.

В 1610 г., наблюдая Вселенную в свой телескоп, Галилей открыл горы на Луне, установил, что Млечный Путь состоит из звезд и обнаружил у Юпитера четыре спутника. Вскоре после своего открытия он официально объявил, что «яркие звезды [спутники Юпитера] зажглись в небесах» перед его взором в тот самый миг, когда на земле короновали Козимо II Медичи (Cosimo II Medici). Юпитер — главный бог древнеримский религии — был символом дома Медичи.

Дальше — больше. Галилей заявил, что количество «блуждающих звезд» — четыре — совпадает с числом членов дома Медичи (у Козимо II было три брата), и что луны вращаются вокруг Юпитера, как четыре сына обращаются вокруг Козимо I, основателя династии. А это уже не просто совпадение — это наглядное свидетельство того, что само небо покровительствует правящему дому. Так, по крайне мере, писал сам Галилей в своем научном труде «Звездный вестник» (Sidereus Nuncius).

Книга о личных «звездах Медичи» была написана живым языком и, как все творения знаменитого флорентийца, имела сенсационный успех не только в Италии, но и по всей Европе. «Звездный вестник» раскупили подчистую за неделю. Сразу после написания своего цветастого панегирика Галилей (а он был не только ученым, но и художником) изготовил эмблему, которая изображала Юпитера, сидящего на облаке в окружении четырех звезд, и представил ее Козимо II как символ его небесного величия. И в 1610 г. правитель официально назначил Галилея придворным философом и математиком, на полном жаловании.

Кроме того, Козимо II не преминул обзавестись телескопом, дабы лично присматривать за «своими» звездами. Как водится, ближайшие сподвижники Медичи разделили хобби своего лидера (Галилей великодушно презентовал совету венецианских дожей несколько телескопов). Их похвальному примеру последовали многие коронованные особы Европы. Король Франции Генрих IV даже попросил ученого открыть и для него какую-нибудь звезду. Но исполнить это желание не удалось: вскоре король погиб от руки религиозного фанатика. Причем эту смерть якобы еще в XVI веке предсказал врач и астролог Мишель Нострадамус, автор «Центурий», состоящих из множества малопонятных и не связанных между собой четверостиший, которые содержали туманные «пророчества». Впрочем, в то время — эпоху господства церкви над людскими умами — бессмысленная и бессвязная
речь зачастую расценивалась как боговдохновенная.

Именно коллеги Нострадамуса — астрологи и врачеватели — ополчились на открытие Галилея. В ту пору европейские медики зачастую руководствовались в своей работе астрологическими выкладками, а то и нумерологией, что явно не шло на пользу их подопечным… но быть разоблаченным никто из лекарей не хотел. Их возмущению не было предела: «Появление новых небесных светил губительно для астрологии и большей части медицины, ибо все привычные астрологические методы окажутся до основания разрушенными».

Позже к астрологам присоединились другие ученые того времени и начали яростно, с пеной у рта «доказывать ненаучность» идей Галилея. Особенно отличился астроном Франческо Сицци (Francesco Sizzi), автор книги «Рассудок астрономический, оптический, физический», в которой блестяще «опроверг» Галилея нумерологией. «Совершенное число — семь, ибо трижды по семь — число Мессии, даже в голове человека семь отверстий, стало быть, и планет Галилей мог узреть только семь! И поэтому они невидимы невооруженным глазом, и поэтому не могут влиять на Землю, и поэтому они бесполезны, и поэтому не существуют».

Аргументы, что и говорить, убийственные. Вдобавок, для полноты картины, в научной среде начали раздаваться приглушенные голоса (явно с подачи церковников), что телескоп — это вообще «игрушка дьявола», а его создателя Галилея неплохо бы подвергнуть допросу в застенках инквизиции.

Неожиданные союзники

Клерикалы, как ни странно, встали тогда на сторону Галилея. Ведь именно католический священник, иезуит, а по совместительству — великий астроном Христофор Клавий (Christophorus Clavius) подтвердил его правоту. Он писал: «Действительно, Ваша милость заслуживает самых горячих похвал, так как Вы были первым, кто наблюдал [спутники Юпитера]…» Кстати, именно астроному Клавию мы, люди третьего тысячелетия, обязаны современным (григорианским) календарем.

К Клавию присоединился известный доминиканец Томмазо Кампанелла (Tommaso Campanella). Впрочем, их поздравления Галилей принял весьма сдержанно — ученый словно предвидел свой конфликт с иезуитами и инквизиторами (доминиканский орден был костяком инквизиции).

После того, как Клавий официально подтвердил наличие четырех «Медичийских звезд», Галилей стал самым знаменитым ученым Европы. Времена, когда он, словно нищий, выпрашивал подачки, остались позади. Даже Колумбу с которым иногда сравнивали флорентийца, его открытие пути в Америку не принесло столько дивидендов. Кстати, до Галилея спутники Юпитера обнаружил немецкий астроном Симон Майр (известный под латинизированным псевдонимом «Simon Marius»), не сумевший, впрочем, обратить свое открытие себе на пользу.

А Галилей тем временем оплатил огромные долги, накопившиеся после выдачи замуж двух его сестер. Кроме того, упрочив свое благосостояние, он вступил в гражданский брак с венецианкой Мариной Гамба. Но главное — благодаря обретению финансовой независимости он успешно самореализовался как ученый.

Падение и взлет

В 1611 г., в зените своей славы, Галилей отправился в Рим, на аудиенцию к папе Павлу V, дабы убедить его в том, что Коперник — не враг католицизму. Римские астрономы тогда открыто обсуждали вопрос, вращается ли Венера вокруг Земли или же вокруг Солнца (смена фаз Венеры, открытая Галилеем, недвусмысленно свидетельствовала о правильности второго варианта, а следовательно, и в пользу гелиоцентризма Коперника). С собой ученый прихватил телескоп. Клерикалы приняли тогда Галилея благосклонно и с интересом, даже способствовали его избранию почетным членом «Академии рысьеглазых» (Accademia dei Lincei). Предварительно римский папа, правда, собрал специальную комиссию для выяснения вопроса, не грех ли это — смотреть на небо в трубу. Кардиналы решили, что это действо позволительно.

Окрыленный успехом, заручившись дружеским расположением ряда кардиналов и самого папы, Галилей отдал в печать ряд работ, в которых открыто защищал теорию Коперника. Более того, в 1613 г. он опубликовал письмо своему ученику аббату Кастелли, в котором заявил, что дело Церкви — спасение душ, но никак не научные вопросы. «Ни одно изречение Писания не имеет такой принудительной силы, какую имеет любое явление природы», — заявил тогда во всеуслышание Галилей.

После этой вольнодумной публикации 25 февраля 1615 г. римская инквизиция возбудила дело против Галилея, обвинив его в ереси. Не могла же Церковь оставить без внимания покушение на ее безраздельную власть…

Чтобы доказать свою правоту, Галилей в конце 1615 г. снова поехал в Рим. Разумеется, тщетно — в ответ на все свои математические доказательства он слышал яростные цитаты из «Экклезиаста», «Книги Иисуса Навина», «боговдохновенных» псалмов и прочие неоспоримые для верующих аргументы. В итоге 5 марта 1616 г. гелиоцентризм был официально признан опасной ересью, а книга Коперника — запрещена (ранее его сочинения были разрешены, поскольку гелиоцентризм рассматривался автором как теория, а не как факт). А возгордившемуся гению церковники отечески объяснили: «Утверждать, что Земля не находится в центре мира, что она не остается неподвижной и обладает даже суточным вращением, есть мнение столь же нелепое, сколь греховное с религиозной точки зрения».

Никогда не сдаваться!

Упорство присуще, пожалуй, всем гениям, и Галилею в частности. Несмотря на запрет церковных властей, ученый не прекратил отстаивать гелиоцентризм, сменив тактику. Он написал «Диалоги», якобы опровергающие эту теорию, в которых, однако, сила аргументов в пользу системы Коперника говорила сама за себя.

Это привело к возобновлению конфликта с церковью в 1630 г. Но времена уже, как говорится, были другие: шла Тридцатилетняя война, наступала эпоха Просвещения, церковники, основательно запутавшись во внутренних интригах, все больше уступали власть светской верхушке и аристократии… Галилей избежал подвалов инквизиции. В 1634 г. он был отпущен под домашний арест и прожил еще семь лет в небольшом селении Арчетри недалеко от Флоренции, принимая посетителей и работая над своей последней книгой «Беседы и математические доказательства двух новых наук», в которой излагались основы кинематики и сопротивления материалов. Правда, напечатать ее удалось только в Голландии, где к тому времени уже провозгласили свободу вероисповедания. В последние годы жизни ученый почти полностью ослеп. Он не дожил чуть больше месяца до своего 78-летия, но и после смерти церковь продолжала строить ему козни: папа Урбан запретил хоронить Галилея в семейном склепе базилики Санта-Кроче во Флоренции, а единственный внук ученого, постригшись в монахи, сжег хранившиеся у него бесценные рукописи деда как богопротивные.

В 1737 г. прах Галилея, в соответствии с его предсмертной просьбой, перенесли в базилику Санта-Кроче, где 17 марта он был торжественно погребен рядом с Микеланджело. А в 1934 г. на наблюдательной площадке перед Гриффитской обсерваторией (Лос-Анджелес, Калифорния) состоялось открытие памятника шести наиболее выдающимся деятелям астрономии от античности до начала XX столетия. Среди них нашлось место и Галилео Галилею. И следует признать — вполне заслуженно.