Финал «Большой игры» – сражение у Кушки едва не закончилось вооруженным конфликтом между Россией и Англией

На протяжении большей части XIX века Англия и Россия оставались противниками. Особенно остро их противоречия проявились в соперничестве за преобладание в Средней Азии и Афганистане, получившем название «Большая игра». А в 1885 году незначительный, на первый взгляд, инцидент на афганской границе чуть было не привел к полномасштабной войне двух великих держав.

В начале XIX века британцы обратили внимание на то, что Россия слишком близко подобралась к их владениям в Индии. Положение владычицы морей делало английскую колониальную империю практически неуязвимой, но на этот раз потенциальный противник угрожал именно с суши.

Афганский синдром

Отношения двух стран и без того были безнадежно испорчены, когда Петербург практически в открытую поддержал Северо-Американские Соединенные Штаты в их борьбе за независимость от Британии. Они не особенно улучшились, даже, несмотря на совместную победу над наполеоновской Францией, едва стихли залпы Ватерлоо, как англичане принялись интриговать против России.

Собственно, они не прекращали делать это, даже когда Россия воевала с Францией: например, поддерживали Персию против русского проникновения на Кавказ. Но обстановка складывалась не в пользу Лондона. После победы России в войне на персидский трон взошел ориентированный на Петербург шах. С его помощью русской разведке удалось в начале 1840-х годов расстроить планы британцев по включению Афганистана в орбиту своего влияния.

Особенные опасения британского правительства с тех пор вызывала активизация Российской империи на центральноазиатском и ближневосточном направлениях. Британские посланники разжигали антироссийские настроения при дворах иранского шаха, бухарского эмира, хивинского и кокандского ханов и других азиатских властителей. Но в открытую англичане действовать не смели. В то время Россия все еще была самой мощной в военном отношении державой мира, и ссориться с ней никто не хотел.

И все же поражение в Первой англо-афганской войне (1838-1842) оставалось для британских дипломатов незаживающей раной. Они мечтали любой ценой подчинить себе эту страну и затормозить продвижение России в Центральной Азии. Однако этому не смогло помешать даже поражение Петербурга в Крымской войне. После него не прошло и 20 лет, а Россия уже включила в свой состав Бухару, Хиву и Коканд. К 1880 году на очереди была Туркмения.

Все это вызвало очередное обострение афганского синдрома, накрепко охватившего британскую элиту. В Лондоне заговорили о том, что Россия одной экспедицией генерала Скобелева в Текинский оазис свела на нет 40-летние усилия англичан по мягкому проникновению в Афганистан.

Премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли разразился по этому поводу самой настоящей истерикой: «Нашими войсками московиты должны быть выдавлены из Средней Азии и сброшены в Каспийское море». Но большинство кабинета сохраняло осторожность и настояло на дипломатических методах решения вопроса.

Правда, из этого ничего не вышло. Россия, несмотря на откровенно враждебную позицию Англии, смогла снять ограничения, наложенные по итогам Крымской войны. А вместо войны с Россией в Центральной Азии было решено всего лишь декларировать присоединение Афганистана к Индии.

Кризис начинается

В Кабуле пробританская партия была самой слабой – притязания англичан на безусловное руководство афганскими делами раздражали местную знать и лидеров воинственных племен. В противовес Лондону русские дипломаты и агенты по крайней мере делали вид, что разговаривают на равных и видят в афганцах не бестолковых туземцев, а полезных партнеров.

Эмир Шир-Али воспринимал такие заигрывания более чем благосклонно и все больше ориентировался на Петербург. К тому же сразу после Берлинского конгресса Александр II приказал сосредоточить вблизи афганских границ 20-тысячный корпус, приведенный в полную боевую готовность. В ответ на ноту британцев он открыто заявил, что Россия вынуждена пойти на такой шаг из-за враждебной позиции Англии.

Скоро британской разведке стало известно, что Шир-Али ведет переговоры с русскими о возможной военной помощи в случае конфликта с англичанами и даже о размещении в Кабуле русского гарнизона. Этого в Лондоне уже стерпеть не могли и под предлогом ущемления прав британских торговых компаний начали с Афганистаном войну. Довольно быстро они разбили Шир-Али под Джелалабадом и Кандагаром и вошли в Кабул.

Эмир передал власть сыну Якуб-хану и бежал в Россию. Новый правитель был расположен к англичанам, но его самого ненавидели в Афганистане. Окончательно он упал в глазах соотечественников, заключив с интервентами Гандамакский договор. По нему Афганистан передавал Британии часть территории, давал английским компаниям огромные торговые преференции, а в Кабуле размещался британский гарнизон.

По условиям договора он был небольшим – скорее то была бы всего лишь охрана английского резидента, но и этого афганцы не стерпели. Уже через три месяца Луи Каваньяри был убит на улицах Кабула вместе со всем своим эскортом, а в крупных городах началось антибританское восстание. В Лондоне уверяли, что оно инспирировано русскими агентами, но эта точка зрения впоследствии не нашла подтверждения. Так или иначе, но нарастание афганского кризиса уже было не остановить.

Меньшее из зол

Восставших британские войска с трудом, но разбили. Однако вопреки всякой логике англичане решили заменить лояльного им Якуб-хана на проперсидски настроенного эмира Герата Мухаммеда Айюб-хана (младшего сына Шир-Али). Отставленный Якуб отправился в Индию, а Айюб-хан наотрез отказался подписывать с британцами договор. Почему-то для Лондона это стало полной неожиданностью, а угроза нового эмира обратиться за помощью к России вообще вызвала недоумение. На самом деле Айюб-хан никогда не скрывал намерений стравить между собой Англию и Россию и таким образом добиться полной независимости Афганистана. Просто англичане не потрудились должным образом проверить информацию.

Тем временем Айюб-хан собрал внушительные силы и разбил британцев у Майванда. От бригады генерала Берроуза осталось меньше половины бойцов, которые смогли прорваться в Кандагар и были там блокированы. Над англичанами нависла угроза повторения позорного сценария Первой англо-афганской войны. Тогда британцы взяли под контроль крупные города, а их противник перерезал все коммуникации и разгромил захватчиков по частям.

С огромным трудом Айюб-хана удалось оттеснить обратно в Герат, однако через полгода он повторил попытку взять Кандагар. В этот момент на сцене появился еще один претендент на трон – Абдур-Рахман, 10 лет проведший в Самарканде под крылом российских властей. Он был внуком Дост Мухаммеда, которого Россия поддерживала еще во время Первой англо-афганской войны.

Абдур-Рахман быстро занял восток страны, где у него было много сторонников, и двинулся к Кабулу. Ни с того ни с сего англичане вступили с ним в переговоры, предлагая разделить Афганистан на две части и отдать ему восток страны. Ничего не отвечая, Абдур-Рахман продолжал наступление. Айюб-хан бежал в Персию.

Под угрозой военного поражения и возможного вмешательства России британцам пришлось признать Абдур-Рахмана правителем единого Афганистана и пересмотреть Гандамакский договор.

Однако новый эмир вынужден был признать английский протекторат и обязался согласовывать с Лондоном свою внешнюю политику. В Петербурге такой поворот сочли наименьшим из зол: все-таки Абдур-Рахман имел тесные связи с Россией, всегда с теплотой отзывался о годах, проведенных в Самарканде, и всячески давал понять, что притязания британцев его тяготят.

К тому же в самой Англии Дизраэли проиграл выборы, а возглавивший кабинет Уильям Гладстон приказал вывести войска из Афганистана. Александр II отдал приказ о подготовке к присоединению восточных частей Туркмении. Кроме того, в российских штабах начали планировать экспедицию в княжества Северной Индии, все еще формально не подчиненные Англии.

Полицейская операция

Но сначала было решено заняться оазисами Мерв и Панджшех, населенными туркменами-текинцами. Они были исключительно свободолюбивы и воинственны. Формально Мерв и Панджшех принадлежали Персии, но не подчинялись никому. Основным занятием текинцев были набеги на соседей, причем абсолютно на всех: кокандцев, хивинцев, бухарцев, афганцев и персов.

Они были основными поставщиками рабов на рынки Центральной Азии и одним из главных дестабилизирующих факторов в регионе. В начале XIX века России удалось привлечь текинцев на свою сторону во время войны с Персией, но, когда Хива, Коканд и Бухара перешли в русское подданство, такое беспокойное соседство стало вредным.

Применение военной силы не понадобилось. В декабре 1883 года начальник Закаспийской области генерал Александр Комаров отправил к правителю Мервского оазиса своих офицеров – ротмистра Алиханова и майора Махтум-Кули-хана. Им удалось склонить текинцев сдаться без боя. В январе 1884 года мервские вожди официально попросили принять их в русское подданство. Взбудораженным британцам сообщили, что это не более чем полицейская операция, призванная положить конец работорговле в Центральной Азии.

Но фактически, покорив Мервский оазис, Россия вышла к границам Британской империи, ведь Афганистан, с которым граничила Мервская область, находился под протекторатом англичан. Возникла необходимость в определении четких границ между Российской империей и Афганистаном, причем Россия настаивала на включении в свой состав и оазиса Панджшех. Главным аргументом Петербурга была этнография. Эту территорию населяли туркменские племена, находившиеся в родственных отношениях с российскими туркменами.

У англичан, заявивших протест устами афганского эмира, были свои доводы. Они вдруг вспомнили, что Мерв и Панджшех принадлежат Персии и Афганистану соответственно. Петербург парировал: об этом никто не вспоминал, когда текинцы устраивали набеги на российскую территорию, а раз Россия навела там порядок, то она и получила права на данные территории.

«Прикажите им убираться!»

Вице-король Индии лорд Дафферин устроил настоящую истерику, требуя перебросить к афганским границам войска из метрополии. Он всерьез полагал, что русские войска со дня на день начнут вторжение. Правда, для начала британское правительство ограничилось своей излюбленной тактикой: действовать чужими руками. Обещаниями и угрозами эмира Абдур-Рахмана вынудили весной 1885 года выдвинуть афганские войска в Панджшех.

Генерал Комаров вежливо предложил афганцам отвести войска, пообещав в таком случае не атаковать оазис. Но британские советники приложили все усилия, чтобы этого не произошло. Афганские офицеры всячески давали понять, что войсками командуют не они, а англичане. Тогда Комаров передал британскому уполномоченному по Афганистану генералу Лэмсдену одну фразу: «Прикажите им убираться». Однако и британец ответил отказом.

Русские войска сосредоточились на восточном берегу реки Кушки, афганские – на западном. Комаров имел в своем распоряжении четыре стрелковые роты Закаспийского полка, батальон Туркестанского полка. Кавказский казачий полк, отряды Временной Мервской милиции и 21-ю горную батарею, состоявшую из четырех орудий. Он опирался на аул Таш-Кепри неподалеку от кирпичного моста.

Афганские отряды насчитывали 2600 всадников и 1900 пехотинцев при восьми орудиях. Командовали ими около 100 английских инструкторов. Поддержку афганцам оказывали около 5000 кавалеристов из племенных ополчений. Впрочем, они по приказу эмира держались от конфликта подальше и на самом деле с русскими воевать не собирались.

Афганцы построили четыре редута, подходившие к русским постам, и выдвинули свои позиции в обхват левого фланга русского лагеря. 25 марта Комаров отправил письмо командиру афганского отряда, в котором он просил афганцев в течение пяти суток убрать все посты с обоих берегов реки и вывести войска за реку Муграб до устья Кушки. Ответа не последовало.

Утром 30 марта Комаров приказал атаковать противника. Первыми открыли огонь афганцы, но в перестрелке русская пехота имела очевидное преимущество. Затем была отбита атака афганской конницы, а вскоре войска эмира начали покидать траншеи. Русские войска захватили мост, и нескольких залпов по лагерю оказалось достаточно, чтобы полностью рассеять противника.

После боя часть афганского отряда пыталась отходить организованно, но и это сопротивление быстро сломили. В результате было захвачено два знамени, восемь орудий, обоз и пленные, включая нескольких англичан. Потери афганцев составили до 600 человек, а русский отряд потерял не более 40 бойцов. Оазис Панджшех был очищен, впоследствии на этом месте возвели самую южную крепость России.

На пороге мировой войны

Но кризис с последними выстрелами на Кушке не закончился, а только разгорелся. Поражение, нанесенное афганским войскам, в значительной степени подрывало авторитет Британской империи и ее военных специалистов в глазах афганского эмира и племенных князей. Абдур-Рахману сообщили о произошедшем, когда он встречался с Дафферином. К удивлению британца, эмир воспринял все очень спокойно и даже позволил себе пару саркастических выпадов в адрес английских офицеров.

Между тем в Англии консерваторы подняли невообразимый шум. Лидер парламентской оппозиции Джордж Рипон заявил, что малейшая уступка на Кушке обернется немедленным вторжением России в Афганистан и подрывом британского могущества в Индии. Под давлением «партии войны» был начат набор дополнительных полков «для войны в колониях». Корабли Королевского флота были приведены в состояние повышенной боевой готовности. Начались консультации о возможном нападении на Закавказье Османской империи.

Мировая пресса вовсю твердила, что Англия и Россия находятся на пороге полномасштабной войны. Однако общеевропейский конфликт еще не созрел – желающих поддержать Англию не нашлось, а Россия к войне в данный момент не стремилась. В общем, великие державы дали понять, что склонны будут «дружить» против того, кто первым возьмется за оружие.

Это облегчило задачу русским дипломатам. Они раз за разом отвергали требования британцев освободить захваченный у афганцев район, но обещали впредь уважать территориальную целостность южного соседа.

Тем более что сами афганцы ничего не требовали. Эмир всячески старался замять конфликт, подчеркивая, что это был незначительный эпизод в дружеских отношениях с великой страной. Во многом именно сдержанная позиция Абдур-Рахмана, понимавшего, что в случае вооруженного столкновения хуже всего придется как раз Афганистану, позволила дипломатам России и Англии все же остановиться в шаге от большой войны.