Фактор Ельцина

Возможно, СССР и уцелел бы, несмотря на все неурядицы, – если бы его руководству не объявил войну новый российский лидер.

В классическом Советском Союзе карьера снятого с поста номенклатурного работника такого ранга была бы закончена бесповоротно – о его возвращении во власть не могло быть и речи. В перестроечные голы сложившаяся традиция была сломана. Михаил Горбачев потом не раз сожалел, что не отправил Бориса Ельцина на пенсию или послом в какую-нибудь жаркую страну. Однако именно с его санкции, будучи снятым в 1987 году с поста партийного руководителя Москвы, Ельцин не ушел в тень.

Вскоре он возглавил оппозицию Горбачеву. Постепенно вокруг него сплотились противники горбачевского курса, условно названные «демократами». Диапазон их был невероятно широк от либеральных коммунистов до монархистов, но всех объединяла фигура Ельцина. Правда, до поры. Так, один из лидеров оппозиции откровенничал: «Он нужен нам как таран, чтобы смести систему. Потом мы его уберем ».

Но убрать упрямого и харизматичного лидера было не так-то просто: миллионам людей он – в отличие от лукавого и многословного Горбачева – казался воплощением честности, прямоты, заботы о народе. Став из номенклатурщика политиком (быть может, первым в СССР), Ельцин мастерски освоил методы манипулирования массами: лесть, опора на эмоции, а главное – громкие обещания, о выполнении которых можно было пока не думать. Опираясь на широкую народную поддержку, он возглавил Россию. Но тут же стал быстро терять симпатии граждан, когда начал управлять громадной, бурлящей, полуразваленной – в том числе его усилиями – страной.

Проект «Россия»

Делая быструю карьеру в КПСС, энергичный и честолюбивый Ельцин, без сомнения, стремился к высшим должностям в советской иерархии – однако скандальная отставка фактически закрыла для него этот путь. Желание вернуть утраченные позиции, а заодно и отомстить обидчикам заставило его искать опорный лозунг для борьбы за власть. Вариантов было несколько: экономические реформы, расширение демократии, борьба с привилегиями… Но их уже эксплуатировали Горбачев и его приближенные. Тогда Ельцин с присушим ему чутьем выбрал лозунг, который никто в верхах не решался озвучить, – суверенитет России.

К тому времени крупнейшая советская республика производила 60% валового национального продукта, но имела самый низкий (за исключением Средней Азии) уровень жизни. Вдобавок у нес не было ни своей компартии, ни телевидения, ни Академии наук. На это давно сетовали интеллигенты-«почвенники» и даже некоторые партийные работники, выступавшие за равноправие РСФСР с другими республиками. Ельцин не имел к «почвенникам» никакого отношения, но тезис показался ему удобным. Однажды, придя домой с заседания союзного съезда, он сказал жене: «Надо спасать Россию!» Наина Иосифовна вспоминает: «Я, честно говоря, ничего не поняла и даже испугалась. Какая Россия? Тогда был Советский Союз, и никто в таких категориях еще не мыслил». Но Ельцин для себя уже решил, что СССР становится неуправляемым, сохранить его нельзя и надо как-то консолидировать его ядро, то есть Россию.

Скоро это мнение обрело черты в программе Ельцина на выборах в народные депутаты РСФСР, состоявшихся в марте 1990 года. Там речь шла о том, что Советский Союз должен превратиться в конфедерацию, в которой республики будут иметь максимальную самостоятельность, вплоть до права на отделение. Конечно, это право и так было зафиксировано в Конституции СССР, но никто о нем всерьез не думал. Не думал и Ельцин: в его программе о преобразовании Союза говорилось как о деле далекого будущего, почти утопии. Однако это позволяло выдвинуть альтернативу политике Горбачева, который всячески отстаивал единство СССР. В то время на окраинах страны – прежде всего в Прибалтике и Закавказье – уже развернулось движение за независимость, против диктата «имперского центра». Это вызвало в России встречную волну обиды и оскорбленного национального чувства, которую и оседлал Ельцин. Можно вспомнить, что в тот период его парадоксальным образом поддерживали не только либералы-западники, но и некоторые лидеры русских националистов из общества « Память».

Выступая от лица «обиженных» русских, Ельцин одновременно налаживал контакты с лидерами прибалтийских и других сепаратистов, с которыми у него был общий враг – союзное руководство. Когда перед выборами в 1990 году он решил издать для привлечения избирателей свою первую книгу «Исповедь на заданную тему», все типографии России отказались ее печатать. Книга вышла в Вильнюсе и Риге, где у власти были союзники нового российского лидера. В свою очередь, в январе 1991-го, когда советские войска пошли на силовые действия против сторонников независимости Литвы, Ельцин публично назвал это преступлением и вскоре впервые потребовал отставки Горбачева.

А до этого, сразу после избрания председателем Верховного Совета РСФСР в мае 1990-го, он инициировал принятие Декларации о государственном суверенитете России. Это был первый шаг к выходу из Союза, но то, что при таком сценарии «отвалится» большинство союзных республик, Ельцина не очень пугало. По воспоминаниям его соратников, он надеялся создать новое объединение «славянских республик» и играть в нем главную роль. Конечно, уже без Горбачева.

Каша из лозунгов

Несмотря на свои разногласия с властью, до середины 1989 года Ельцин оставался идейным коммунистом. Об этом можно судить по его интервью корреспонденту Би-би-си. На вопрос о том, намерен ли он создать новую партию, Ельцин ответил: «Я не давал оснований так думать. Другое дело, что у меня в программе есть целая серия очень революционных мер. Но я не основатель новой политической оппозиции. Не лидер оппозиционной партии».

Перелом в его настроениях произошел, когда на Первом съезде народных депутатов СССР он сблизился с членами Межрегиональной депутатской группы, состоявшей из тех, кого в то время называли «демократами». В короткий срок они «просветили» бывшего партийного функционера, внушив ему мысль, что Россия должна отвергнуть коммунистическую идеологию и стать – «как все цивилизованные страны» — капиталистической страной. Тогда в голове Ельцина, как и повсюду в публичном пространстве Советского Союза, кипела каша из всевозможных, порой взаимоисключающих лозунгов и идей. В своих выступлениях он озвучивал то вполне коммунистические, то либеральные тезисы, призывал то к «демократическому социализму», то к «созданию рыночной экономики» (правда, слово «капитализм» в его речах практически не звучало). До конца своей карьеры Ельцин так и не сформировал внятной политической программы.

Не было у него и программы в области экономики, даже когда он уже стал президентом РСФСР. Это легко объяснить: вес экономические рычаги в тот момент еще находились в руках союзного правительства. Когда оно в 1991 году, после провала августовского путча, было распущено, Ельцин и его команда оказались в отчаянном положении. Начались поиски людей, готовых взвалить на себя руководство экономикой. Сперва президент России видел в этой роли автора программы «500 дней» Григория Явлинского, но тот отказался от непосильной ноши. Согласились Егор Гайдар и его коллеги – и сразу же получили посты в «правительстве молодых реформаторов». При этом Ельцин по своей привычке контролировал все их действия. Его тогдашний госсекретарь Геннадий Бурбулис вспоминал: «Он требовал разъяснять ему практически все принципиальные задачи и раскрывать не только общие пути их решения, но и нюансы». Вместе с тем Ельцин, по словам того же Бурбулиса, был очарован министром экономики и финансов России, который устойчиво «ассоциировался с его дедом Аркадием Гайдаром, великим романтиком большевизма».

Впрочем, «молодые реформаторы» сами не имели конкретной программы преобразований: она вырабатывалась буквально на коленке, с опорой на рекомендации приглашенных западных специалистов. Ельцин предоставил Гайдару и его коллегам свободу действий, но ненадолго: уже в середине 1992-го, на волне кризиса, реформаторов в правительстве и Центробанке потеснили сторонники государственного регулирования. Результаты действий последних оказались не менее плачевны, что Ельцин считал и своим поражением. Ведь именно он, принимая программу реформ, убеждал народ, что «хуже будет в течение примерно полугода», а потом наступит процветание. Возможно, он и правда в это верил, а может, привычно говорил то, что от него хотели услышать.

Лидер распада

Цепная реакция распада, начатая союзными республиками, летом 1990 года перекинулась на автономии: вслед за Россией они приняли декларации о своем суверенитете. Незадолго до этого президент Советского Союза Горбачев подписал Закон «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации», фактически делавший автономные республики независимыми от РСФСР. Это была попытка подорвать позиции российского руководства, па которую Ельцину пришлось ответить реверансами в адрес автономий: мол, берите суверенитет, но только оставайтесь в составе России. Многие автономные республики – бедные и глубоко дотационные – согласились, довольствуясь расширением своих прав. Иначе дело обстояло с такими богатыми регионами, как Татарстан, Башкортостан и Якутия, где уже в 1990-м раздавались требования выхода из состава России.

В тот момент Ельцина это беспокоило гораздо меньше, чем распад СССР. Именно тогда – сначала в Казани, а затем и в Уфе – он бросил знаменитую фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». И его услышали.

После распада СССР Татарстан всерьез собрался вступать в СНГ как отдельное государство. На следующий год был назначен референдум о независимости республики. Долгое время Ельцин лично или через своих эмиссаров вел переговоры с республиканскими властями, обращаясь к ним то с угрозами, то с обещаниями. В марте 1992-го был принят Федеративный договор о разграничении полномочий между органами власти РФ и органами власти суверенных республик в составе РФ, вроде бы остановивший распад, но Татарстан отказался его подписать. Только в 1994 году ценой серьезных уступок республиканское руководство удалось переубедить.

Еще хуже обстояли дела в Чечне, где власть под флагом борьбы с «партократией» захватили откровенные сепаратисты. Президенту России Ельцину много раз докладывали о серьезности обстановки в регионе, откуда расползались насилие и терроризм. Но он вначале не обращал на это внимания, а после поверил министру обороны Павлу Грачёву, обещавшему усмирить Чечню за месяц. Доверчивость президента, который нередко «очаровывался» кем-то (как Гайдаром), не в первый уже раз подтолкнула его к провальному решению…

Одиночество после победы

Если еще в 1990-м подавляющее большинство россиян выступали за социальные гарантии, государственное регулирование цен и прочие приметы социализма, то через год с небольшим они так же массово поддержали переход к капитализму из доверия к одному человеку – Борису Ельцину. Понятно, что, когда одобренные им реформы привели к развалу экономики и падению уровня жизни, именно он оказался во всем виноват. Если в 1991-м, когда Ельцин в августе выступал с танка у Белого дома, рейтинг его популярности достигал 60%, то через год он снизился вдвое, а к 1996-му и вовсе рухнул до смехотворных 3%.

В поддержке ему отказали и многие бывшие соратники, чему виной стали и его личные качества. Например, заподозрив кого-либо в нелояльности, он раз и навсегда устранял этого человека из своего ближнего круга. К тому же руководство Верховного Совета Российской Федерации – а это были те, кто оказал Ельцину серьезную поддержку в августе 1991-го, – захотело само распоряжаться обретенной властью, оставив президенту вспомогательную роль. Противостояние президента с Верховным Советом длилось почти год – и все это время власть в стране была парализована, а экономическое положение продолжало ухудшаться. Обе стороны проявляли крайнее упрямство (Ельцину оно было свойственно всегда), что привело ситуацию к кровавой развязке. Ценой расстрела Белого дома в октябре 1993-го власть президента была спасена, а спешно принятая Конституция РФ серьезно расширила ее. Но эффективно распоряжаться этой властью Ельцин уже не мог…

Во второй половине 1990-х былой кумир россиян превратился в немощного старика, фактически неспособного к управлению государством. Он подолгу болел и большую часть времени проводил в загородной резиденции в Барвихе, где «работал с документами». Конечно, в историю тех лет вписаны не только скандалы и катастрофы, как порой представляют, но и созидательная работа по строительству новой российской государственности. Однако Ельцин уже практически не имел отношения к этой работе. Его эпоха закончилась накануне нового, 2000 года, когда в телеэфире прозвучали знаменитые слова: «Я ухожу. Я сделал все, что мог».