История
«Адские машины» русских. Мины изменили весь ход Крымской войны!
Свое название Крымская война получила из-за того, что основные ее сражения разворачивались на Крымском полуострове вокруг Севастополя. Однако вооруженное противостояние России с Англией и Францией началось на севере Европы. И не исключено, что эта война могла бы стать Балтийской, если бы не совершенно новый вид оружия – морские мины.
Вступив в марте 1854 года в войну с Россией, британцы и французы приступили к формированию эскадры, предназначенной для действий на Балтике- Перед отплытием в честь ее командующего Чарльза Нэпира был устроен банкет в элитном клубе. Тогда-то этот опытный адмирал и пообещал ни больше ни меньше как взять столицу Российской империи – Петербург.
Что у пьяного на языке?
Позже, впрочем, присутствовавшие на банкете оправдывались, что они выпили слишком много и хвастунишкой был кто-то другой рангом пониже. Но факт остается фактом: когда Нэпир отправлялся в поход, публика ждала от него именно захвата русской столицы и победоносного завершения войны.
У союзников было 11 винтовых и 15 парусных линейных кораблей, 32 пароходофрегата и 7 парусных фрегатов. У русских – 26 парусных линейных кораблей, 11 пароходофрегатов и 6 парусных фрегатов. И дело было не только в количественном, но и в качественном превосходстве союзников, поскольку парусные корабли не могли соперничать с винтовыми, точно так же как парусные фрегаты не являлись равными противниками для фрегатов на винтовой тяге.
Естественно, российское Адмиралтейство решило не выходить в море, держа свои суда в портах под прикрытием береговых батарей, и все равно перспектива вражеского прорыва вызывала тревогу. Тогда-то и вспомнили о минах.
Сделано в Китае
Прототип морской мины впервые был описан в XIV веке в военном трактате китайского артиллериста Цзяо Ю. О практическом использовании начиненных порохом герметично закупоренных деревянных ящиков известно из хроник XVI века, рассказывающих о борьбе с японскими пиратами. Тогда же китайцы создали и другой тип мин с длинным шнуром, дергая за который, сидевший на берегу воин приводил в действие высекавший искру замок с кремнем.
Дэвид Бушнелл во время Войны за независимость США (1775-1783 гг.) сконструировал мину в виде герметичной бочки с порохом, взрывавшейся при столкновении с вражеским судном. Однако до практического использования такие изобретения не доходили.
Главная проблема заключалась в том, как произвести взрыв в емкости, находившейся долгое время в воде. Здесь верный путь нащупал русский инженер Павел Шиллинг, создавший в 1812 году электрический взрыватель. Эстафету подхватили построивший в Петербурге свой завод швед Эммануэль Нобель и принявший русское подданство прусский инженер Мориц Герман (Борис Семенович) Якоби.
Мина Якоби, соединенная с берегом шнуром, взрывалась после того, как гальванер получал сигнал наблюдателя и замыкал контакты. В ходе испытаний 1840 года в трех верстах от мыса Лисий Нос была затоплена старая баржа. Однако дальнейшие работы по гальваническим минам велись ни шатко ни валко.
Фиаско адмирала Нэпира
Только в январе 1854 года, узнав о том, что британцы формируют свою эскадру, Николай I приказал Якоби «приступить немедленно и секретно… к приготовлению мин для постановки». Инженер доработал прежнюю конструкцию, которая теперь представляла собой деревянный бочонок с помещенным в него цилиндром из листового железа (высотой 71 и диаметром 53 сантиметра) с 10-14 килограммами пороха. Также Борис Семенович составил схему минных заграждений, практически намертво перекрывавших противнику доступ к Кронштадту. Но в ней была одна беда – мин не хватало. Тогда-то перед морским ведомством и вынырнул шведский заводчик Нобель, который, чувствуя конъюнктуру, предложил в короткий срок представить 400 мин собственной конструкции.
В отличие от изделий Якоби, его мины взрывались не от электрического сигнала, а от соприкосновения с корпусом вражеского судна. Конструкция представляла собой перевернутый вниз конус из листового железа, заполненный в нижней части 4,5 килограмма пороха. В крышку вставлялось запальное устройство, состоявшее из стеклянной ампулы с серной кислотой. При ударе о корпус судна ампула разбивалась, что приводило к взрыву.
В конце апреля 1854 года между фортами Александр I и Павел I было выставлено первое заграждение из 105 мин Якоби. Спустя пару недель – еще 60 мин, соединенные кабелем с гаванью в Кронштадте, перекрыли проход между фортами Петр I и Кроншлот.
Союзники в это время прощупывали побережье Финляндии и топили купеческие суда. Поторопись они к Петербургу, возможно, им бы удалось найти лазейку, чтобы прорваться к русской столице. Но во второй половине июня с завода «Нобель и сыновья» доставили 292 мины, которые установили южнее форта Павел I и у западной оконечности острова Котлин. Находились они вне зоны действия крепостной артиллерии, и на случай, если бы противник занялся их вылавливанием, задействовали канонерские лодки, которые в рекордные сроки были построены стараниями будущего основателя Путиловского завода Николая Путилова. Еще одно заграждение (152 мины) протянулось от Котлина к Лисьему Носу.
Когда 24 июня союзная эскадра подошла к Котлину, Нэпир был впечатлен минами в еще большей степени, нежели артиллерией Кронштадта. В донесении он назвал новое русское оружие «адскими машинами» и, придя к выводу, что ему ничего не светит, снова двинулся к берегам Финляндии.
В августе благодаря превосходству в артиллерии союзникам удалось взять крепость Бомарзунд на Аландских островах, что дало возможность с видом победителей свернуть балтийскую экспедицию.
Однако в Англии на Нэпира обрушился шквал критики, вынудивший его встать в позу обиженного и подать в отставку. Осознав невозможность взять Петербург, союзники перенесли основные усилия на Черное море, но отправить свои эскадры на Балтику решили в следующем, 1855 году, чтобы оттянуть хотя бы часть сил, которые русские могли послать к Севастополю.
Первые жертвы
Русские к новой кампании на Балтике тоже успели подготовиться. Якоби сконструировал новую модель в форяме куба из листовой меди и с зарядом в 26-28 килограммов пороха. Но выставляли в марте 1855 года то, что имелось в наличии, а именно мины Нобеля: 158 штук – для защиты правого фланга форта Александр 1,217 – на левом фланге форта Павел I, 272 – к северу от Котлина.
В начале мая к югу от Котлина в четыре ряда поставили 200 мин Якоби, а на левом фланге добавили 54 мины Нобеля. И наконец, участок к северу от Котлина до Лисьего Носа перекрыли 246 минами Нобеля и 97 минами Якоби. Подступы к Кронштадту оказались нашпигованы минными заграждениями, находящимися под прикрытием береговой и корабельной артиллерии. Тралить их в таких условиях не было никакой возможности, да союзники особо и не пытались. За обе кампании их улов составил всего 70 таких «адских машин», что, конечно, ничего не решало.
20 июня на минах Нобеля подорвались британские пароходофрегат «Merlin» и пароход «Firefly». Следующими жертвами стали пароходы «Volture» и «Bulldog». Повреждения были незначительными, да и какой вред могли причинить судам заряды пороха в 10 фунтов? Но и без того психологический эффект оказался настолько сильным, что желание красоваться перед петербургскими дамами у англо-французов пропало.
Русские же, чтобы усилить эффект, 22 июня возле Толбухина маяка прямо на виду у противника осуществили постановку еще дюжины мин Якоби. Союзная эскадра после этого подняла паруса и отправилась к побережью Финляндии. Здесь лавров англо-французы тоже не снискали, но береговая артиллерия была, во всяком случае, противником привычным и не таким устрашающим, как эти смертоносные «адские машины».