Жилища животных

При виде некоторых достижений зодчества животных даже именитые архитекторы теряют дар речи. Например, африканские термиты возводят для миллионов своих сородичей сооружения высотой более шести метров. Если сравнить размеры термита и человека, это соответствовало бы 800-метровому небоскребу. Термиты строят эти башни из смеси земли и фекалий. Они не только прочные, как цемент, но и обладают хитрой системой кондиционирования: в саванне, где дневная температура достигает 42 градусов, а ночью падает почти до нуля, в термитнике всегда 31 градус.

Иногда люди берут пример с животных. Торгово-офисный центр «Истгейт» в Хараре (Зимбабве) архитектор Мик Пирс и инженерная компания «Аруп», известная по оперному театру в Сиднее и Центру Помпиду в Париже, спроектировали как «биомимикрическое» сооружение — без обычной системы кондиционирования. Образцом стали как раз термитники. В итоге температурный режим в восьмиэтажном здании регулируется экологично, а расходы на электричество составляют одну десятую от обычных. По специалисты по термитам считают, что техническим системам вентиляции еще далеко до биологической модели.

Архитектура животных — одна из самых прекрасных и в то же время загадочных сторон эволюции. Жилища на земле и под землей, на суше и на воде, возведенные без всяких экскаваторов, кранов и бетономешалок, напоминают нам, что мы всего лишь один биологический вид из десятков миллионов, озабоченных главной задачей бытия: выжить самим и обеспечить выживание потомства.

Вот например, на лугу произведение архитектурного искусства — филигранное шаровидное строении из переплетенных травинок размером чуть больше теннисного мяча. Оно покачивается высоко над землей, заботливо прикрепленное к нескольким стебелькам. Птичье гнездо? Ничего подобного. Здесь живет не птица, а… мышь.

Авторы этого чуда — мыши-малютки, самые мелкие грызуны в Европе. Длина их туловища — около семи сантиметров, вес — всего пять граммов. В краях, где они обитают, часто случаются наводнения. Поэтому для этих животных очень важно устроить дом как можно выше. Строительные работы мышиная пара начинает за десять дней до появления потомства. Жесткие стебли от колосьев или камышей используются и как лестницы, и как каркас домика. Для него требуется около 200 стеблей: мыши сплетают их с концов, тщательно разделив на одинаковые полоски. Чтобы удержать равновесие на «верхних этажах», зверьки держатся хвостами.

Из чего строят в животном мире? В основном из подручных материалов. Осиный рой дня сооружения своего бумажного гнезда пережевывает древесные волокна, смачивая их слюной. Ласточки лепят жилища из кусочков глины. Муравьи передвигают с места на на примере амебы диффлюгии. Эти крохотные одноклеточные организмы живут в воде, их размер одна 150-тысячная миллиметра. Только при очень сильном увеличении можно обнаружить, что эволюция даже их наделила способностью обнести себя переносным «домиком» из скрепленных между собой песчинок.

Амебы размножаются путем деления клеток. Никто не знает, как и когда появился «строительный патент», гарантирующий каждой из них защитный домик. Но то, что это работает, — факт.

Одноклеточный организм вместе с пищей поглощает неусваиваемые частицы песка, которые поначалу остаются внутри него. Затем происходит деление клетки — одна из двух возникших амеб получает уже имеющийся дом, другая же обустроит для себя новый (прямо как при разводе у людей). Во втором случае песчинки выходят из внутренности на поверхность тела и образуют новостройку.

В своей книге «Построено животными» шотландский профессор Майк Хэнселл описывает простой и изящный эксперимент. С его помощью ученые демонстрируют гибкость поведения насекомых, которые пользуются результатами труда других. Экспериментаторы осторожно свернули листья на тополиных ветках и зафиксировали их скрепками. В итоге на них оказалось в семь раз больше насекомых и в четыре больше биологических видов. Среди тех, кто посетил микроэкосистему созданную при помощи скрепки, были как насекомые, питающиеся листьями, так и хищники, поедающие листоедов. Вывод красноречив: более сложная среда обитания повышает биоразнообразие.

Однако организмы не только приспосабливаются к обстоятельствам, но и сами постоянно меняют их. Строительные инновации — идеальное средство для завоевания новых экологических ниш.

Простые постройки могут превратиться в элитную недвижимость. Лучше всего это видно на примере птиц. Принцип гнезда птичий мир перенял у рептилий. Их стратегия — выкопать в земле ямку отложить туда яйца, слегка все прикрыть, а дальше обо всем пусть позаботится мать-природа. Птицы добросовестнее: они почти всегда высиживают потомство сами. Это гарантирует яйцам нужную температуру и защиту.

Гнезда в земле не требуют особого материала и больших затрат энергии, но для врагов они привлекательны так же как для грабителей — квартиры на первом этаже. Поэтому многие виды птиц предпочитают гнездиться в более недоступных местах, будь то естественные пещерки в скалах или дупла деревьев, защищающие от ветра, дождя и хищников. Однако количество таких убежищ ограничено.

Что делать? Некоторые виды, как. например, береговые ласточки и хохлатые синицы, сами устраивают углубления в сгнившей древесине или мягкой каменной породе. Черные дятлы продалбливают дупла для своих гнезд даже в твердой древесине.

Но с архитектурной точки зрения еще сложнее гнезда собственной конструкции на деревьях или на стенах. Веранда вместо пещеры была, к примеру, естественной для ласточек, высиживающих птенцов на крутых берегах. Некоторые виды птиц обнаружили, что глинистая грязь держится гам и на наружных стенах и может принимать любую форму. ‘Гак они открыли для себя совершенно новое место обитания. А некоторые птицы, устраивающие гнезда на деревьях, поняли, что в лесу не только дупла в сухих стволах, но и живые ветви являются привлекательным и укромным местом для гнездования.

Только вот сооружение гнезд на самостоятельно выбранных местах отнимает много энергии. Подсчитано, что за стройматериалом птицы, как правило, летают более тысячи раз.

Дизайн их гнезд отличается разнообразием материалов, размеров и форм. У колибри — крошечные гнезда размером с наперсток. Орлы достраивают гнезда весом две тонны десятилетиями: громадные сучья в них удерживаются вместе только за счет ярусности, силы тяжести и трения. Саланганы, тропические родственники черных стрижей, мастерят чаши для потомства из одной только слюны. Что важно — в труднодоступных местах. Поэтому все еще существуют, несмотря на то что суп из «ласточкиных гнезд» относится к деликатесам китайской кухни. Длиннохвостые синицы строят гнезда из мха, лишайников, перьев и паучьих коконов: четыре стройматериала и около шести тысяч деталей. Один вид зяблика в Мехико экспериментирует уже с волокнами фильтров от окурков! Они, кстати, имеют дополнительное преимущество: остаток никотина защищает птиц от паразитов. Самые оригинальные архитектурные идеи демонстрируют птицы ткачики. Они довели искусство плетения, вязания петель и узлов до такого совершенства, что их сооружения полностью водонепроницаемы и защищают от тропических бурь. Больше того, если самке кажется, что гнездо недостаточно красиво, она его разрушает и начинает все с нуля.

Нравится ли пчеле симметрия ее сот? Ощущает ли мышь-малютка удовлетворение, если ее гнездо удалось? Дарвинист Ричард Докинз из Оксфорда видит в постройках животных «длинную руку генов». Какими бы изысканными ни были строения, для ученого они — стратегия организма с целью «передать себя в следующее поколение». Но другие биологи, например Скотт Тернер, профессор из Сиракуз (штат Нью-Йорк. США), исследующий социальную жизнь насекомых, идет дальше. Для него строительные достижения животных, иногда превосходящие человеческие, — повод для философских вопросов типа: «Следует ли из этого, что и другие существа действуют с; умыслом? Или мы считаем, что наше преднамеренное планирование не имеет аналогов в живом мире?» Другими словами, если мы не способны понять интеллект других, еще не значит, что его не существует.

В любом случае, архитектурное «программное обеспечение», заложенное в генах, имеет довольно широкий диапазон. Когда животные строят себе жилье, возникают проблемы, с которыми они справляются: решают, какое место и какие материалы пригодны. Находят путь к своему часто очень хороню замаскированному жилью, даже если местность выглядит иначе — например, из-за того, что бушевала буря или после ливня земля покрылась лужами. Пчелы знают, что, где и когда нужно делать на стройке и какую роль при этом они должны взять на себя. Они решают какое место является оптимальным для строительства следующего объекта недвижимости.

Вот бы хоть раз избавиться от человеческой ограниченности и получить возможность прочувствовать пчелиную или мышиную вселенную. Но увы — такого шанса нет.