«Великие коррупционеры» Российской империи

Первым «великим коррупционером» Российской империи XVIII века по праву считается Александр Данилович Меншиков. К сожалению, он был «первым», но — увы — далеко не последним. «Свято место пусто не бывает». И на смену одному временщику и казнокраду приходили другие. Наш сегодняшний рассказ о них, российских коррупционерах XVIII века…

Брак по расчету — самый крепкий

Крупнейшим коррупционером середины XVIII века современники считали графа Петра Ивановича Шувалова (1711—1762). Сын мелкого костромского помещика, он сумел возвыситься благодаря браку с некрасивой, но крайне влиятельной Маврой Шепелевой — подругой императрицы Елизаветы Петровны (годы правления: 1741—1762). Мавра и Елизавета дружны были еще с детских лет. Влияние Мавры на свою царственную подругу сохранилось и после того, как Елизавета пришла к власти в результате дворцового переворота (1741 год).

Современники утверждали, что, помимо физического уродства, Мавра отличалась злобностью и жадностью: «она была зла, как диавол, и так же корыстна; сущая ведьма-огурец».

Вот с такой женщиной соединил свою судьбу красивый юноша Петр Шувалов. И не прогадал! Конечно, о любви между супругами не могло идти и речи, но зато — благодаря влиятельной Мавре — на ее мужа посыпались чины, награды и деньги. А после того как Петру Шувалову удалось провести в фавориты императрицы своего двоюродного брата Ивана — его влияние стало безграничным. Последние десять лет правления Елизаветы Петровны граф Петр Шувалов был фактическим главой правительства, определявшим всю внутреннюю политику Российской империи (во внешней политике ему пришлось мириться с влиянием канцлера А. Бестужева).

За 250 лет до Чубайса

Естественно, свое высокое положение Петр Шувалов использовал для собственного обогащения. Вот что писал о Шувалове современник — князь Щербатов,
автор известного произведения «О повреждении нравов в России»:

«Он [Шувалов] монополии старался вводить и сам взял на откуп табак, рыбные ловли на Белом и Ледяном море и леса олонецкия, за все получая себе прибыль. Умножил пошлины на товары без разбору. Умножил цену на соль и сим приключил недостаток в народе. Коснувшись до монеты, возвышал и уменьшал ее цену. Ни одно из сих действий не было учинено без тайных прибытков себе… Был подкрепляем родственником своим Иваном Шуваловым, которого ввел в любовники к любострастной императрице. Не могли скрыть свои корыстолюбия, силою и властию своей, испросил себе знатные заводы, и между прочими, лучший в государстве — Благодатский. Произведено это было с такою бессовестностию, что сей завод, приносящий до двухсот тысяч рублей прибыли в год, получил он за бесценок в 40 тысяч рублей…»

Небольшая ремарка. Для нас — россиян, переживших приватизацию 1992—1993 годов, — какой же знакомой выглядит эта история со скупкой государственных предприятий за бесценок! Казалось бы, 250 лет прошло со времен Шувалова — а как все похоже!

«Однако, — завершает свою характеристику Щербатов, — откупы, монополии, мздоимства, торговля и грабительство государственных имений не могли его жадность и сластолюбие удовольствовать…»

Чтобы наполнить свои бездонные карманы, Шувалов не чурается и мелкого сквалыжничества. Так, он провел отмену закона, воспрещавшего замужним женщинам продавать или закладывать свои имения без согласия мужей — и все это только для того, чтобы купить за бесценок землю некой графини Головкиной, разошедшейся с мужем.

А карманы у Шувалова были действительно бездонные. Все те миллионы, которые он наживал неправедным (коррупционным) путем, спускались сиятельным
графом на роскошную жизнь и женщин.

Когда в 1762 году граф Петр Шувалов умер, то выяснилось, что он задолжал государству более миллиона рублей — просто гигантские по тем временам деньги!

Фактор фаворитизма

В том же 1762 году (и, как это тогда было принято, снова в результате дворцового переворота) на престол взошла Екатерина II. Поначалу новая государыня обещала бороться с «неправедными судьями и чиновными мздоимцами». Но потом ситуация вновь пошла по накатанной колее.

Дополнительным фактором, способствовавшим коррупции, стал небывалый расцвет фаворитизма. Несомненно, и у предыдущих российских государынь были любовники. Но только Екатерина поставила этот интимный процесс на поток. Фавориты сменяли друг друга в покоях императрицы с небывалой прежде частотой. А каждый новый фаворит тянул за собой и целую массу родственников и друзей. Всем им раздавались хлебные должности, на которых эти самые родственнички начинали активно разворовывать государственное имущество, «осваивать» бюджет и вымогать взятки. Это им было тем легче делать, что они понимали — в крайнем случае (если прижмут) «сердечный друг матушки-государыни» их выручит.

Впрочем, коррупционные бесчинства екатерининских фаворитов и их кланов — тема для отдельной статьи. Скажу только, что по самым скромным подсчетам любовники Екатерины стоили государству гигантскую сумму — почти 100 миллионов рублей! Для сравнения: годовой оклад высших чинов государства (генерал-фельдмаршала, канцлера) тогда не превышал 5 000 рублей. Хорошо известен анекдот про итальянскую певицу Габриелли, запросившую за два месяца выступлений в Петербурге гонорар в пять тысяч рублей. «Я своим фельдмаршалам не плачу столько!» — возмутилась Екатерина II. «Вот пусть ваши фельдмаршалы и поют!» — дерзко ответила певица. Екатерина уплатила требуемую сумму. В свете затрат на фаворитов это возмущение Екатерины выглядит довольно лицемерным — ведь на молодых людей, которые даже и петь-то не умели (в отличие от Габриелли), она потратила миллионы!

Подарки с намеком — вместо Уголовного кодекса

Но даже без учета «шалостей» фаворитов можно сказать, что «золотой век Екатерины» был одновременно и «золотым веком российского казнокрадства». Вот, например, граф Роман Илларионович Воронцов (1717—1783) — отец небезызвестной княгини Дашковой. За свое корыстолюбие получил от современников прозвище Роман — большой карман. Деньги для него были идолом, ради которого он был готов на все — даже на скандальный мезальянс. Аристократ Воронцов — неслыханное тогда дело! — не побрезговал жениться на… купеческой дочери. И все из-за того колоссального приданого, которое за ней давали. Алчность пересилила «родовую честь».

И вот такого человека Екатерина назначила (в 1778 году) правителем (наместником) сразу трех губерний: Владимирской, Тамбовской и Пензенской. За пять лет своего «наместничества» он — взятками, кражами и поборами — довел все три губернии до нищеты. Слухи о бесчинствах провинциального сатрапа дошли до Екатерины. И она… Может быть, предала негодяя суду? Конфисковала краденое? Отрешила от должности? Вовсе нет. Подарила казнокраду на день рождения подарок с намеком — пустой кошелек.

Апологеты Екатерины обычно приводят эту историю с каким-то умилением. На мой скромный взгляд умиляться здесь особо нечему. Думаю, любой коррупционер — что древний, что современный — был бы не прочь отделаться таким ерническим презентом (вместо статей-то Уголовного кодекса!). Понятно, что в царствование такой «гуманной» государыни воровать можно было почти не стесняючись.

Агония империи

Апофеоза эта эпидемия казнокрадства и беззакония чиновников достигла в последние годы царствования Екатерины. Стареющая императрица тогда окончательно перестала поддерживать хоть какой-то порядок в управлении империей, сосредоточившись на своем новом любовнике — молодом красавце Платоне Зубове. Российская держава, казалось, пребывала в состоянии агонии. Вот что в феврале 1796 года писал Федор Ростопчин (будущий знаменитый московский губернатор времен войны 1812 года): «Никогда преступления не бывали так часты, как теперь.

Их безнаказанность и дерзость достигли крайних пределов. Три дня назад некто Ковалинский, бывший секретарем военной комиссии и прогнанный императрицей за хищения и подкуп, назначен теперь губернатором в Рязани, потому что у него есть брат, такой же негодяй, как и он, который дружен с Грибовским, начальником канцелярии Платона Зубова».

Примерно тогда же будущий историк Карамзин сказал свою, ставшую хрестоматийно известной, фразу. Когда его попросили одним словом охарактеризовать
положение дел в России, он ответил: «Воруют!»

В этом свете несколько иначе выглядит и фигура императора Павла I. Да, несомненно, наследник Екатерины был не совсем психически уравновешен. Целиком обелять его и превращать в «героя», думаю, не стоит. Но все же все эти дикие выходки Павла с импульсивными разжалованиями, ссылкой в Сибирь, полицейским режимом отчасти были вызваны стремлением побороть эту гангрену коррупции, проникшую при Екатерине уже во все поры российского государственного механизма. Беда Павла была лишь в том, что он не знал других способов борьбы, кроме палочно-полицейских. А этими способами коррупцию никогда в истории победить не удавалось. Что продемонстрирует и последующий век — век девятнадцатый. Но это уже другая история…