Средневековая охота на ведьм – культурный геноцид

История учит нас тому, что  за любым, даже самым спонтанным событием стоит заранее заготовленный план. Принято считать, что феномен охоты на ведьм — вполне закономерный атрибут погрязшего в суевериях общества. Хорошая версия, если бы не одна неувязочка. Расцвет гонений на колдунов в Западной Европе пришёлся вовсе не на Темные века, как того требует логика и здравый смысл, а на эпоху Возрождения. Как так вышло, что развитие науки и гуманизма шло параллельно с массовыми бесчеловечными пытками и казнями? У культурологов есть основания утверждать, что средневековая охота на ведьм была акцией культурного геноцида.

Справедливый Хаммурапи

Сегодня термин «охота на ведьм» прочно ассоциируется с европейским Средневековьем и инквизицией, но на самом деле истоки этого феномена теряются где-то в непроглядной дали древности.

Первые документальные упоминания о наказании за колдовство встречаются ещё в тексте Кодекса Хаммурапи — древневавилонского свода законов, датируемого, страшно подумать, 1750 годом до н. э. Клинописный текст законов Вавилонского царства, высеченный на аккадском языке на конусообразной стеле, содержит 282 параграфа, регулирующих правовые нормы всех сфер жизни государства, но упоминание о колдунах встречается в первых же строках. Правда, смысл их несколько туманен.

В первых двух параграфах Законов Хаммурапи рассматривается процедура расследования дела и принцип отправления правосудия за ложные обвинения в убийстве и чародействе. Так как само по себе убийство в среде свободных вавилонян было вящей невидалью, событием из ряда вон выходящим, исследователи склонны полагать, что в данном случае речь идёт именно об убийстве ведовством. Избалованному современным прагматизмом человеку может показаться, что суеверным бредням, вроде магии и проклятий, нет места в юридическом документе, но не стоит забывать, что между нами и древней Месопотамией пролегает пропасть тысячелетий. Внушительное число обнаруженных клинописных табличек с подробным описанием заклинаний против чародейства говорит о том, что вавилоняне жили в постоянном страхе перед колдунами. А значит, и обвинения в магическом покушении на убийство могли быть нередки.

Наказанием за убийство ведовством или за ложное обвинение в оном был принцип талиона. Если вина доказана, дом убийцы передавался во владение обвинителя, а самого душегуба-чернокнижника казнили. Если же обвинение было ложным, тот потеря дома и смерть грозили уже обвинителю. Ничего не скажешь, «око за око» во всей красе. За недостаточностью сведений нельзя судить, насколько была удачной эта практика, но рекомендованный порядок расследования дел известен. В случае если обвинение не могло быть доказано уликами или свидетельскими показаниями, дознавателям следовало прибегнуть к «божьему суду» — испытанию водой. Допрашиваемого погружали в реку, и если тот тонул, считалось, что бог реки покарал виновного. Если ему удавалось продержаться, обвиняемый считался оправданным. И да, память вас не подводит: это тот самый метод, который тысячелетия спустя прочно войдёт в арсенал Святой инквизиции.

Аналогичные законы против колдунов существовали и в других государствах Древнего Мира. Например, древнейшие римские Законы Двенадцати таблиц требовали карать за ведовство соразмерно его вредоносности денежной компенсацией или равноценным увечьем. Наказание за колдовство существовало в египетских и греческих сводах законов, в классическом римском праве. Но всё же апогея охота на ведьм достигла в Западной Европе в XV—XVII веках.

Пытать меня приехал сам Великий Инквизитор

Несмотря на то что Церковь никогда не поощряла ведовство, до XIII века колдуны и ведьмы разного толка не подвергались особым гонениям и считались чем-то вроде «атавизмов» языческого прошлого. Первая масштабная охота на ведьм, приравнявшая ведовство к еретичеству, прошла в 30—40-е годы XV века в Савойе, Дофине, Пьемонте и Западной Швейцарии. Поначалу светские власти и синод встретили эту акцию весьма негативно, но ярые увещевания Генриха Крамера, автора печально известного трактата «Молот Ведьм», принесли свои плоды. В 1484 году папа Иннокентий VIII издал буллу «Summis desiderantes affectibus» («Всеми силами души»), ставшую главным оправданием разгоревшегося в Западной Европе безумия. В период XV—XVII веков в Швейцарии, Германии, Франции, Шотландии, Англии, Испании и Италии прошло более 100 тысяч процессов над ведьмами, половина которых стоила обвиняемым жизни. Вирус истерического страха перед колдунами сумел перебраться даже за океан. Речь о знаменитой охоте на салемских ведьм 1692—1693 годов в Америке.

Пыткам в ведовских процессах отводилось почётное место, потому как трудно найти более эффективный способ выбить из человека любое, даже самое безумное признание. Подобного конвейерного производства зверств мир, пожалуй, не видел ещё никогда. У заплечных дел мастеров имелся весьма впечатляющий (читайте: «ужасающий») инструментарий морального и физического давления.

Обычно беседы инквизиторов с обвиняемыми проходили по накатанному сценарию. Если первый беглый осмотр на предмет «ведьминой метки» на теле и допрос не давали результатов, в ход шли иглы предсказуемого назначения и щипцы, которыми вырывали ногти, выламывали суставы пальцев, ломали зубы. Если после этого обвиняемый продолжал отрицать свою связь с дьяволом, ему предлагали примерить «испанский сапожок» — стальную колодку, которую затягивали на ноге до тех пор, пока палач сквозь крики жертвы не услышит хруст костей. Потом упорствовавших во грехе ждала дыба, «ведьмин стул» с торчащими кольями, пытка бдением или «колыбель Иуды» (при которых допрашиваемого подвешивали над острым углом, так чтобы этот угол упирался в промежность), жаровня, колесование, гаррота, «железная дева», костёр. Жертвы инквизиторов готовы были признаться в чём угодно, лишь бы прекратить мучения, и сострадательные служители Церкви охотно помогали им в этом. А тем временем на дворе стояла эпоха Возрождения, да Винчи заканчивал писать «Мону Лизу»…

Виноватый всегда найдётся

Впрочем, о деяниях Святой инквизиции и без того написано бессчётное количество книг и статей, не будем лишний раз вдаваться в их кровавые подробности. Нас больше интересуют причины, по которым Европа, готовящаяся вступить в Новое время, в одночасье погрязла в массовой суеверной истерии.

В первую очередь это неурожаи и последовавший за ними голод. Примерно в XIV веке на планете наступил Малый ледниковый период. Посудите сами: страшный град побил посевы, вслед за ним ударили летние заморозки, реки на долгие месяцы сковал лёд. Добрые христиане всерьёз стали готовиться к концу света. Климатологов тогда ещё не изобрели, так что объяснять погодную аномалию оставалось только происками дьявола и его подручных на земле — ведьм.

Войны и междоусобицы, поглотившие Европу в XV—XVII веках, — также стали неиссякаемым источником горя и бедствий. Чего стоит одна только Столетняя война.

Не добавляла человеколюбия и свирепствовавшая эпидемия чумы. Если где-то без причины заболел один, а вымерло всё селение — будьте уверены, тут без ведьмы не обошлось. Самое время сжечь смурную одинокую старуху, живущую на отшибе, её-то беда не задела.

Как видно, населению Европы в позднем Средневековье жилось не сладко. Не удивительно, что людям потребовался козёл отпущения, и не один. Или всё же за охотой на ведьм стоит нечто большее, чем жажда отдушины?

Кастрация народного сознания

Итак, что мы имеем.Традиционно феномен охоты на ведьм принято считать способом укрепления пошатнувшегося авторитета католической Церкви и, параллельно, борьбой правящего класса с пережитками лохматого языческого прошлого, глубоко въевшимися в подкорку необразованных народных масс. Но есть и третий взгляд на суть инквизиторских зверств. С его позиции охота на ведьм использовалась для уничтожения исконной культуры, искоренения самости. Тотальный культурный геноцид и кастрация народного сознания, по мнению правящей элиты, должны были прочно привязать запуганных мирян если не к лону Церкви, то хотя бы к подолу папской рясы. Вот только чаяниям Церкви не суждено было оправдаться.

В середине XX века британский религиовед Джеймс Фрэзер, автор труда «Золотая ветвь», предположил, что в основу средневекового мифа о ведьмах легла реальная социальная подоплёка — языческие секты культа плодородия, которые, подобно современному викканству, поклонялись духам природы и возвели в норму вопиющее для христианских догматов равенство полов. Теорию Фрэзера также подтверждают более ранние труды французского историка Жюля Мишле. Ещё в XIX веке автор термина «Ренессанс» писал об «антиобществах» — феминистских общинах уставших от мужского гнёта женщин. А женщины как раз и составляли основную «клиентуру» Святой инквизиции.

Несколько позже эта концепция была переосмыслена и дополнена. В 1980-х годах известный советский культуролог-медиевист доктор исторических наук Арон Гуревич высказал предположение, что ведовские суды, как это ни парадоксально, стали прямым следствием культурного и технологического подъёма, предшествовавшего Новому Времени, и были способом искоренить отжившие своё мировоззрения, неудобные традиции и порожние предрассудки. С одной стороны, охота на ведьм действительно фактически лишила народы Европы опасного для новой идеологии этнографического багажа, но в опустошённых умах потерявших ориентиры мирян поселилась новая напасть — истерический страх.

Этот необъяснённый до сих пор феномен, наблюдавшийся в Западной Европе с конца XV до середины XVII века, подробно описан советским культурологом Юрием Лотманом в сборнике «Технический прогресс как культурологическая проблема». Кроме того, охота на ведьм стала толчком к секуляризации (снижению роли религии в обществе) и рационализации культуры. Но, как оказалось, в нагрузку к ним шёл довольно зловещий бонус.

Как уже не раз говорилось, с XV века народная и элитарная культуры очень сильно отдалились. В то время как просвещенные верха пестовали Ренессанс, в низах процветало суеверное мракобесие. И это ещё мягко сказано: если в Тёмных веках ведовство ограничивалось в основном безобидным домашним знахарством, то к закату западноевропейского Средневековья народные суеверия от жара костров сжигаемых ведьм переплавились в стройную многоуровневую систему верований и ритуалов. Охота на ведьм породила невиданный доселе интерес к колдовству. По сути, инквизиция собственноручно создала сатанизм. В тексте всё того же «Молота Ведьм» сказано: «Суеверие — это религия, выражающаяся в скверной и недостаточной обрядности». Так вот, теперь обрядности стало предостаточно. Чёрные демонические культы находили всё больше сторонников, в том числе в рядах пресытившейся аристократии и монархов. Особенно ценили порочные забавы представители династии Бурбонов. Шабаши и чёрные мессы сопровождались развратом, жертвоприношениями младенцев и дьявол ещё знает какими смертными грехами и проводились повсеместно.

Охота на ведьм не просто изничтожила исконную систему ценностей народов Западной Европы. Выполов мелкие сорняки языческих пережитков, она расчистила почву для более серьёзного оппонента для власти католической Церкви — сатанизма, как нового самодостаточного религиозного культа, проникшего во все слои общества и обретшего негласный протекторат со стороны сильных мира сего.