«Лимита» в СССР – какими были советские «гастарбайтеры»

В конце 50-х — начале 60-х годов темпы роста народонаселения не поспевали за растущими оборотами производства. Катастрофическую нехватку рабочей силы в столицах восполняли за счёт привлечения работяг из провинциальных городков и деревень. Загадочным для не заставших советское время словом «лимитчики» называли низкоквалифицированных трудовых мигрантов. Переселенцев из далеких райцентров и деревень, в основном молодёжь, готовых работать за столичную прописку и комнату в общежитии. Бытует ошибочное мнение, что сегодня наиболее близким по смыслу стало слово «гастарбайтер», но суть этих явлений в корне различается.

Первая «лимита» России

Если задуматься, практике трудовой миграции несколько сотен лет. Веками правительства разных стран охотно восполняли нехватку рабочей силы на производствах и эпохальных стройках в крупных городах привлечением рабочей силы с окраин. И далеко не всегда подобные кампании имели презентабельное лицо. А российская царская власть сделала его особенно уродливым.

В XVIII веке, когда закладывалась уральская промышленность, людей сгоняли на производства силой. Бесправные приписные крестьяне и каторжники-невольники ютились в продуваемых всеми ветрами сараях и батрачили по 12 часов на скудном пайке без права на выходной. После отмены крепостного права обнищавшее крестьянство уже добровольно, от безысходности потянулось на Урал, предпочтя тяжкий труд голодной смерти. А имперские капиталисты без зазрения совести пахали на несчастных трудовых мигрантах, аргументируя дело тем, что деваться-то им всё равно некуда. Это стало фатальной ошибкой.

Разумеется, неприкрытый начальственный произвол не мог продолжаться вечно. Когда будущему пролетариату стало совсем невмоготу, случился Октябрь. Спустя полтора десятилетия после установления власти коммунистической партии закабаление народа пошло несколько иным путём.

Революция, Первая мировая, Гражданская война… После таких потрясений стране было не до излишеств. Первостепенной задачей было прокормить население. Люди из голодной глубинки рвались в города, где ситуация со снабжением обстояла немного получше. Поэтому крестьян было просто необходимо привязать к земле, а рабочих — к заводам. Для этого в 1932 году был введен режим прописки. С одной стороны, прописка по месту жительства позволила контролировать население городов, с другой — ограничить перемещения крестьянства, так как колхозникам паспорта не полагались. Жизнь без прописки каралась сначала неподъёмными штрафами, доходившими до 100 рублей, потом исправительными работами, а затем и вовсе реальным сроком.

У такого госнадзора не могло не быть обратной стороны, и выразилась она в жесточайшем кадровом голоде. В период индустриализации сосредоточенные по крупным городам производства остро нуждались в рабочей силе. Желательно, конечно, дешёвой и непретенциозной. Тогда и возникла первая, пока неосознаваемая до конца волна лимитчиков, хотя тогда их было принято называть отходниками. Предприятиям на государственном уровне выдавали квоты на прописку для иногородних рабочих. Особенно заметно эти процессы преобразили облик Москвы: поданным всесоюзной переписи, за период с 1926 по 1930 год двухмиллионное население столицы пополнилось более чем 830 тысячами трудовых мигрантов.

Метростроевцы

Отношение коренных жителей столицы к довоенной лимите несколько отличалось от настроений эпохи развитого социализма. Да куда там, разительно отличалось! Да и сами «понаехавшие» этих двух эпох были будто бы абсолютно разными народами.

Первыми лимитчиками стали метростроевцы. В 1932 году было начато строительство Московского метрополитена. Москвичи приняли этот проект, мягко говоря, без энтузиазма: метро выкачивало из бюджета огромные средства и создавало сплошные неудобства. Разумеется, местные жители не горели желанием гробиться на вредной и тяжёлой стройке.

Проблему нехватки рабочей силы решили лимитчики. Простые трудовые переселенцы и комсомольцы, мужчины и женщины, юные парни и девушки готовы были сутками трудиться в забое практически за одну только идею, жить в бараках и при этом успевали учиться на рабфаках и после работы посещать кружки по интересам. А когда пришло время, так же самоотверженно пошли на фронт.

И несмотря на то что метростроевцы без пререканий брались за самую грязную, самую низкооплачиваемую работу, — к ним прислушивались. Новоприбывших тепло встречали на вокзалах не только простые рабочие, но и высокопоставленные представители Метростроя. Мнение опытных работников имело вес. Сохранились воспоминания о том, как на одном из партийных собраний тех лет на трибуну вышел рязанский землекоп Тишкин. Но вместо очередной тщательно цензурированной вдохновляющей речи о трудовых подвигах и силе коллективизма рабочий молча поднял над головой свою лопату. Затем он коротко и по существу рассказал о преимуществах натруженного инструмента и пояснил, чем он выгодно отличается от тех, которыми снабжали землекопов в Мосметрострое. После этого ударников эпохальной стройки начали снабжать исключительно «рязанскими» лопатами. Метростроевцев уважали и почитали. В честь первых лимитчиков Юрий Егоров снял фильм «Добровольцы». Однако вторая волна «лимиты» несколько подмочила репутацию героических предшественников.

Понаехали тут!

В 50-х годах в Советском Союзе набирает размах организационный набор и сопровождающий его лимит переписки. Неторопливую миграцию прежних лет сменила бурная волна, захлестнувшая практически все промышленные отрасли. Данный проект позволил в кратчайшие сроки перераспределить в нужном направлении значительную часть рабочей силы. Для страны, истощённой войной, это было жизненно необходимо. Привлечение рабочих «по лимиту» становится обыденной практикой. Люди и сами были рады вырваться из заштатных деревень в столицу.

Здесь, пожалуй, стоит, наконец, внятно пояснить, чем же лимитчик отличается от гастарбайтера. Гастарбайтер — это, по сути, простой иногородний или иностранный трудяга, приехавший подзаработать деньжат. Лимитчики же, в большинстве своем, стремились не просто перебраться в большой город на заработки — их целью было обосноваться в сытой столице, «пустить корни». Благо возможности для этого были, хотя и не такие радужные, как их рисовало воображение переселенцев.

Повальный оргнабор, конечно, помог укомплектовать трудовые места и в короткие сроки отстроить разрушенные города, но далеко не лучшим образом сказался на воцарившихся в воздухе настроениях. Сказать, что урождённые обитатели больших городов были не в восторге от лимитчиков, — не сказать ничего. Но вовсе не потому, что приезжие отнимали рабочие места. Привыкшие к комфорту городские жители не очень-то рвались на вредные и опасные производства. Причина скорее в факторе чужака. Лимитчики не без оснований считали местных «зажравшимися», местные же невзлюбили приезжих за наглость и бескультурье.

Низкоквалифицированные работяги, жившие, как на пороховой бочке, в общежитиях впритирку с такими же измотанными и начинающими разочаровываться в жизни товарищами, не лучшим образом влияли на облик столицы. Общаги — медленно, но верно — превращались в рассадники криминала и алкоголизма. А впереди у «лимиты» маячила только перспектива пахать лет эдак десять на какой-нибудь грязной отупляющей работёнке, чтобы, наконец, к прописке получить квартиру или хотя бы комнату в коммуналке.

Неудивительно, что трудовые мигранты начинали спиваться втёмную. Да и работали большинство из них вполсилы, просто отбывая трудовой срок. Обычно, получив вожделенную жилплощадь в личное пользование, лимитчики тут же бросали родной завод и устраивались на другую, более милую сердцу работу. Если, конечно, позволяло здоровье, моральное и физическое.

Три лица лимитчиков

Любопытно, что любимый несколькими поколениями кинозрителей фильм «Москва слезам не верит» стал отличной иллюстрацией жизни советских лимитчиков в целом. В характерах трёх девушек-лимитчиц, живущих в общежитии, нашли отражение три преобладавших тогда типажа трудовых переселенцев. То же касается и коренных москвичей, показанных в этой замечательной картине.

Самый многочисленный образ «лимиты» олицетворяет простодушная Антонина. Простая, скромная, работящая деревенская девушка Тоня работает маляром и о лучшей жизни не очень-то мечтает. Все её притязания ограничиваются простыми незамысловатыми радостями — столичная прописка, муж-работяга, детишки, квартира, машина, дача… Чтобы всё как у всех и без изысков. Простое советское счастье. Чего она в итоге и добивается.

Красотка Людочка — полный антипод основательной Антонины. Ей мало просто закогтиться в Москве. Нет, ей подавай самое лучшее. Приобщиться к столичному бомонду ей помогает брак с хоккеистом сборной СССР Сергеем Гуриным. Но на счастье ценник не повесишь, и в конце концов Людмила пожинает горькие плоды своего легкомыслия. Ее образ хоть и не так распространён, но тоже весьма характерен для многих лимитчиков. Пускай людей в мегаполисе становится всё больше, но далеко не каждому амбициозному провинциалу Москва готова была предоставить счастливый билет в высший свет.

За третьим персонажем киноленты, Катериной, скрывается один из самых ненавистных коренным москвичам образ «лимиты» — беспринципные карьеристы. За кадром остались многие тернии трудового пути Кати, но каждому совестному гражданину они были ясны, как погожий день. Оставшись один на один с печальной перспективой стать матерью-одиночкой, лимитчица Катя начала отчаянно бороться за своё счастье. К слову сказать, что сейчас, что в советское время мало было просто быть хорошим специалистом и ярым сторонником партии, чтобы стать директором завода. Так что Катерина, не имевшая ни влиятельных родственников, ни покровителей в райкоме КПСС, ни глубоких знаний, скрепя сердце пошла по головам. Всё это закалило «провинциальную дурочку», выпестовав из неё настоящую «железную леди».

Проникновенная актёрская игра и сюжетная искренность сделали ленту Владимира Меньшова шедевром. Но уже не тем рафинированным хвалебным гимном героям-лимитчикам, которым стали «Добровольцы». Фильм «Москва слезам не верит» заключил в себе образ лимитчиков таким, какой он есть. И хотя там не была (и не могла быть) показана вся правда жизни трудовых переселенцев, картина раскрыла в «лимите» живых людей, со своими мечтами и чаяниями, тяготами и победами.

Хороший урок жителям столицы, призванный примирить их с необходимостью сосуществования бок о бок с «понаехавшими» провинциалами. Хотя и запоздалый. Сегодня дети и внуки приехавших в большие города «по лимиту» гордо считают себя местными и свысока смотрят на новое поколение «понаехавших». Но так ли они на самом деле различаются?